Хватало в Константинополе также проституток и публичных домов, пусть источников по этому вопросу для ранних веков значительно больше, чем для более поздних времен. Их можно было встретить в основном в окрестностях многих гаваней, но и на Месе (или вблизи нее), в самом дорогом торговом квартале, был свой бордель. По легенде, Константин приказал построить и публичный дом, чтобы тем самым предотвратить уличную проституцию в этом районе. Только император Феофил в IX веке превратил это заведение в приют. У его входа символически стояла статуя Афродиты на обмотанной тканью деревянной колонне, где клиенты встречались с женщинами; внутри большое пространство было разделено на небольшие «кабинеты» занавесами, натянутыми между колоннами[204]. Император Юстиниан якобы распустил публичные дома, но построил дворец для проституток и обеспечил им средства к существованию, чтобы им не приходилось больше заниматься своим прежним ремеслом[205]. Излюбленные места проституток находились также вблизи крупных церквей, где собиралось много людей.
Болезни, старость, смерть. Константинополь, как большой город и точка пересечения торговых путей, из-за многочисленных посетителей и гостей, а также из-за тесноты во многих кварталах особенно часто страдал от эпидемий, которые источники без различия называют «чумой», даже если это были холера или тиф. В историю литературы вошло знаменитое описание чумы, в котором Прокопий Кесарийский показал эту болезнь, затронувшую даже императора Юстиниана, в 540-х годах, пусть даже он нередко подражает рассказу Фукидида о чуме 429 года до нашей эры в Афинах[206]. Эпидемии в той или иной форме повторялись в последующие века неоднократно и внесли весьма существенный вклад в уменьшение населения города. В середине XIV веке чума – настоящая чума, так называемая «черная смерть», – дошедшая до Западной Европы, не пощадила и Константинополь, тем более что отправной ее точкой был город Каффа на Черном море[207].
К болезням, от которых регулярно страдали жители города, относились ревматизм и артроз, возникавшие из-за неблагоприятных климатических условий, а часто – из-за холодных и влажных жилищ. Костные останки на кладбище Сарачхане у церкви св. Полиевкта демонстрируют даже на туберкулез и проказу, равно как и травмы конечностей, вызванные остеопорозом и насилием[208]. Конечно, возможностей для лечения и профилактики заболеваний в Константинополе было больше, чем в провинции. Знания в области медицины и фармацевтики, собранные в античном мире, сохранялись в большой полноте и могли легко быть применены. Во все времена там существовала возможность получить медицинское образование, и поскольку уже в поздней античности государство передало заботу о больных Церкви, то во многих крупных монастырях Константинополя были отделения для больных[209]. Впрочем, не надо представлять их особенно обширными, а кроме того, остается вопрос, кто мог туда попасть. В одном документе подробно описывается такая больница, построенная императором Иоанном II Комнином в 1136 году для монастыря Пантократора: 61 койка размещалась в 5 палатах, где 35 врачей лечили различные заболевания. Можно исходить из того, что это заведение было доступно только для придворных и высших клириков[210]. Точно так же разным монастырям принадлежали дома для стариков и сирот, которых, однако, никогда не хватило бы для города, где в XII веке было, возможно, 400 000 жителей.
«Акрские столпы» у Сан-Марко в Венеции, взятые из церкви Св. Полиевкта после 1204 г.
Рельефный блок с эпиграммой из Св. Полиевкта. Нач. VI в.
Итак, большинство простого населения и в столице оставалось без компетентной врачебной помощи и полагалось на магические и псевдомедицинские практики, о которых упоминают многие тексты. Недавние исследования могил поздневизантийского времени, расположенных над атриумом бывшей церкви св. Полиевкта и принадлежавших представителям среднего и даже скорее низшего класса Константинополя, показали средний возраст в 26 лет для женщин и в 29 – для мужчин, что намного ниже средней продолжительности жизни в классической древности[211]. Кладбище рядом с Календерихане Джами, более древнее и располагавшееся ближе к Дворцу, дает более высокие показатели: 46 лет для мужчин и 36 – для женщин[212]. Данный вопрос по-прежнему требует дальнейших исследований, чтобы на основе более широкой базы данных можно было получить взвешенные результаты.
204
Preger, Scriptores. Leipzig 1907, Fasz. II, 185–187 (Nr. 65); Berger, Untersuchungen, 484–485.
205
Ср.: Ionnanis Malalae chronographia, ed. I. Thurn. Berlin 2000, S. 368 (XVII, 4; Proсopius, Anecdota, ed. J. Haury. Leipzig 1906, cap. XVII, 5–6).
206
Procopius, Anecdota IV (ed. Haury, 24.17–26.6); D. Stathakopoulos, The justinianic Plague Revisited, в: Byzantine and Modern Greek Studies 24, 2000, 256–276.
207
Ср.: K.-P. Matschke, Gesellschaft und Krankheit: Bewohner und Besucher Konstantinopels während und nach der Pest von 1346, в: Византийский временник 55 (80), 1998, с. 45–53.
208
R. Brothwell, The Human Bones, в: Excavations at Sarhçane in Istanbul, ed. by R. M. Harrison. Princeton 1986, 374–398.
209
T. S. Miller, The Birth of the Hospital in the Byzantine Empire. Baltimore 1997, 167–189.
210
Gautier, Le typicon du Christ Sauveur Pantocrator, в: Revue des etudes Byzantines 32, 1974, 1–142.
212
L. Angel, Human Skeletal Remains, в: Kalenderhane in Istanbul. The Excavations, ed. C. L. Striker & Y. D. Kuban. Mainz 2007, 375–378.