Чужеземцы (иноземцы) были в основном, конечно, купцами, чья деятельность будет предметом следующей главы. Об их присутствии в Константинополе до конца IX века у нас имеются лишь очень неточные указания. В VIII веке мы встречаем здесь булгар (еще не христианизированных тюрок-протоболгар), но их так же, как позднее русских, либо вообще не впускали в город, либо лишь небольшими группами и под охраной. Сирийские купцы упоминаются около 900 года в «Книге эпарха»[220], и с этого момента имеются многочисленные указания на заграничных торговцев из стран халифата, которые должны были продавать свои товары в специально отведенном для этого здании, где они и жили. В их распоряжении рядом с Преторием, то есть рядом с Форумом Константина, была мечеть, которую соорудили, предположительно, в 718 году под давлением тогдашней арабской осады[221]. Число мусульманских купцов выросло в XII веке так сильно, что на Золотом Роге, к северо-западу от современного Галатского моста, за морскими стенами, была построена вторая мечеть. Торговцы из южноиталийского Амальфи упоминаются уже в середине Х века, а договор с венецианцами фиксируется в 992 году, но совершенно точно, что представители этой итальянской морской республики появились в Константинополе значительно раньше. Амальфитанцев, однако, в XII веке все сильнее и сильнее стали вытеснять венецианцы[222]. Начиная с договора 1082 года венецианцы по своей численности и влиянию вышли на первое место среди всех иностранцев, как можно заключить из того, что им был передан участок с домами и складами в лучшем месте на Золотом Роге[223]. Политические соображения, обусловленные преимущественно внешнеполитическими целями императора, привели к тому, что в течение XII века аналогичные права, что и венецианцам, пришлось предоставить также пизанцам (1111 год) и генуэзцам (1169–1170 год)[224]. Так внутри Константинополя возникли три соседних района, которые уже не во всех отношениях подчинялись византийской власти. Латинским купцам предписывалось жить только в этих городских районах, однако известно, что это требование часто не соблюдалось. На этих территориях находились церкви, где западные клирики служили мессу по латинскому обряду. Размер площадей, застроенных в лучшем случае одноэтажными домами, позволял постоянно присутствовать здесь лишь нескольким сотням человек; однако, когда весной приходили корабли, следует предполагать, конечно, наличие тысяч «новоприбывших», даже если многие из них оставались в городе лишь временно. У нас нет никакой информации о том, насколько долгосрочными были их социальные контакты с местным населением, так как официальный брак между православными и неправославными, в соответствии с каноническим правом, был невозможен[225]. В поздневизантийское время продолжался наплыв приезжих с Запада (теперь из Испании и Франции), но они концентрировались преимущественно в новом районе Пера-Галата, который и социально, и архитектурно все больше и больше обосабливался от старого Константинополя.
Но в Константинополе жило еще одно «чужое» меньшинство, которое обитало там постоянно, – евреи. Согласно источникам IX века, при Константине Великом или, что более вероятно, при Феодосии II их поселили к западу от Св. Софии, в квартале медников (халкопратов), и они построили там якобы даже синагогу, которая, впрочем, вскоре уступила место церкви Богоматери, известной как Халкопратийская. Вероятно, в 1044 году, в качестве наказания за восстание, евреи были переселены на ту сторону Золотого Рога, в Галату, где испанский путешественник Вениамин Тудельский (в 1161–1163 годах) общался с ними и оценил их число примерно в 2500[226]. Во времена Латинской империи, согласно результатам новейших исследований, евреи также не были полностью изгнаны из города. Император Михаил VIII (1259–1282) поселил их на побережье Мраморного моря, у гавани Контоскалия. Евреи в Константинополе, как и везде в Византийской империи, обладали статусом терпимого «меньшинства», которое было тесно связано с экономической жизнью города, но также имело контакты с императорским двором. Так, Вениамин Тудельский упоминает еврея – личного врача императора Мануила I (1143–1180). Еврейская община в городе возникла по большей части в результате общесредиземноморской миграции, особенно с XIII века, когда венецианцы и генуэзцы приглашали евреев в Константинополь.
221
Присутствие арабов в столице и строительство мечетей неоднократно обсуждались в литературе: M. M. Tahar, La mosquee de Constantinople, в: Βυζαντινιακά 11, 1991, 117–127; St. W. Reinert, The Muslim Presence in Constantinople, 9th-15th Centuries: Some Preliminery Observations, в: Studies on the Internal Diaspora of the Byzantine Empire, ed. H. Ahrweiler and A. E. Laiou, Washington 1998, 125–150; R. Khouri Odlellach, The mosque of Constantinople: myth and reality, в: Historiogeographika 8, 2000, 257–264; N. M. El Cheik, Byzantium Viewed by the Arabs, Cambridge 2004, 210–211.
222
V. von Falkenhausen, Il commercio di Amalfi con Costantinopoli e il Levante nel secolo XII, в: Amalfi, Genova, Pisa e Venezia, ed. O. Banti. Pisa 1998, 19–38.
224
R.-J. Lilie, Handel und Politik zwischen dem byzantinischen Reich und den italienischen Kommunen Venedig, Pisa und Genua in der Epoche der Komnenen und Angeloi. Amsterdam 1984, 69–115.
225
Schreiner, Untersuchungen zu den Niederlassungen westlicher Kaufleute im Byzantinischen Reich des 11. und 12. Jahrhunderts, в: Byzantinische Forschungen 7, 1979, 175–191.
226
D. Jacoby, Les quartiers juifs de Constantinople à l’époque Byzantine, в: Byzantion 37, 1967, 167–227; The Itinerary of Benjamin of Tudela, ed. M. N. Adler. London 1907, 14 (рус. пер.: Три еврейских путешественника. М., 2004. С. 63–135).