Императрица Феодора с приближенными. Мозаика из церкви Сан-Витале в Равенне. Ок. 547
Церковная жизнь византийских городов, которую для Константинополя можно проследить в первую очередь благодаря относительно хорошему состоянию источников, развивалась во многих отношениях иначе, чем на Западе. В случае Константинополя к этому добавляется и то, что древний Византий мог предъявить только двух мучеников: св. Мокия и св. Акакия. Собрание местных преданий Πάτρια приводит множество примеров, где утверждается провиденциальное происхождение основания многих церквей: императрица Феодора, жена Юстиниана, построила храм святого Пантелеймона там, где она когда-то, только прибыв в столицу, жила бедной девушкой[283]; другая императрица, Феодора, в IX веке основала церковь святой Анны там, где два раза споткнулся ее конь[284]. Мощи святого Стефана, прибывшие на корабле в Золотой Рог, изначально должны были положить в храме святых Апостолов, но по пути туда, на некоем месте, которое мы более не в состоянии точно определить, волы отказались двигаться дальше, так что пришлось строить храм для святого именно там[285]. Эти объяснения, конечно, в значительной степени легендарны, однако они очень хорошо подчеркивают случайность многих оснований, которые не базировались на плане города, а происходили в конечном счете из некоего эмоционального переживания, не чуждого, конечно, и основателям церквей на латинском Западе.
Такие церковные постройки требовали, конечно, денежных средств[286]. Многие, особенно ранние церкви V–VI веков, были построены на собственном участке заказчика, что видно по их традиционным названиям: церковь св. Иоанна Предтечи в усадьбе патрикия Студия и храм св. Феодора в усадьбе Сфоракия. В сущности, все церкви Константинополя восходят к частной инициативе – даже Св. София, заложенная Юстинианом, – но во многих случаях для этой цели необходимо было сначала приобрести участок. Построенным храмам, однако, должно было гарантироваться, по императорскому законодательству, и содержание в соответствующем состоянии, из-за больших трат на свечи и елей, а также на певцов и священников, совершавших там богослужение. Чтобы сократить расходы, размеры большинства церквей, за исключением заказов императора и высших сановников, часто были довольно скромными. Но даже при таких условиях пожертвованная храму сумма часто очень скоро заканчивалась. Церкви и монастыри приходили в упадок, если новый ктитор не брал на себя заботу о них. Это объясняет короткий век многих церковных институций, которые часто упоминаются в источниках лишь однажды. Из ранневизантийских церквей до последних дней византийского города без перерыва сохранялось лишь несколько, например, Св. София, Св. Ирина, Свв. Сергий и Вакх, Свв. Апостолы и Студийский монастырь со своим храмом. Большой разрыв здесь принесло латинское завоевание 1204 года, которое за 60 лет превратило в разграбленные руины почти все церкви и монастыри, не использовавшиеся латинским духовенством (как Св. София или храм Пантократора).
За строительством этих церквей стоит отчасти и иное, чем на латинском Западе, церковное мышление. Они часто возводились как место для молитвы и поминовения одной семьи и потому обозначались тепмином «молельня» (εὐκτήριον), хотя некоторые из этих «домовых церквушек» позднее превращались в более крупные храмы, становясь доступными и окрестным жителям. Горожанин – в небольших провинциальных городах «выбор» доступных храмов был, конечно, гораздо скромнее – был связан не столько с ближайшей к дому церковью, сколько с определенным святым (например, своим небесным покровителем), даже если для посещения службы он вынужден был преодолевать большее расстояние. Впрочем, часто и сам ктитор выражал желание почтить важного для себя святого и построить ему храм на удобном для него, заказчика, месте, например потому, что там ему принадлежал участок. Нужды населения этого района в пастырском окормлении всегда были подчинены интересам ктитора. Византия не знала, в том числе с точки зрения церковного права, понятия приходской церкви или церковного прихода, и это также отражается в церковной топографии Константинополя[287]. Строительство церкви по инициативе горожан, породившее множество готических церквей на Западе, в византийском церковном сознании было немыслимо.
286
G. Dagron, Constantinople. Les sanctuaries et l’organisation de la vie religieuse, в: Actes du XIe Congrès International d’Archéologie Chrétienne. Rome 1989, T. 2, 1069–1085.
287
Ibid., 1073–1074 (цит. по: Памятники, 373). Сравнение с ситуацией на Западе см. в G. Fournier, La mise en place du cadre paroissal e l’évolution du peuplement, в: Settimane di Studio del Centro Italiano di Studi sull’Alto Medioevo 38, 1982, 495–575.