«Много в нем также церквей, не сравнимых со Святой Софией по величине», – говорит о Константинополе историк крестовых походов Одон Дёйльский, описывая так, не в последнюю очередь, свое архитектурное впечатление от города[288]. Большинство церквей было, как уже подчеркивалось, небольших размеров, находилось в невидных местах и построено, по традиции, из кирпича со скромным декором фасадов, который развился только в поздневизантийское время. Все их великолепие – мраморная инкрустация, мозаика и живопись – раскрывалось только внутри, где они, следуя многовековой богословско-мистической эстетике, были образом космоса. Об использовании колоколов практически ничего не известно до последних веков Константинополя, и потому храмы города не украшали заметные колокольни, позволяющие еще издалека определить их как христианские здания[289], и очень редко они располагались на открытом, возвышенном месте, как, например, Святая София, храм святых Апостолов или церковь Богоматери Перивлепты.
Церковь Св. Ирины. VI–VIII вв. Современный вид
Церковная жизнь, впрочем, протекала не только в зданиях храмов, но, как уже было отмечено выше, и выносилась наружу – в религиозных процессиях. Хотя в Константинополе было множество храмов с одинаковым посвящением: 136 церквей Богородицы, 31 – Христа, 35 – Иоанна Крестителя и 11 – св. Стефана (ограничимся лишь несколькими примерами), шествия на дни соответствующих святых всегда были связаны с одними и теми же церквями, известными нам из одного литургического текста Х века. Они начинались почти всегда от Св. Софии[290]. На большие праздники в них принимали участие патриарх и, по крайней мере на части пути, даже император. К сожалению, сами пути процессий не описаны и, за исключением максимум одной промежуточной остановки, упоминается только храм святого, где в конце шествия совершалась литургия. Можно, однако, предположить, что самые длинные маршруты, прежде чем свернуть собственно к церкви, прокладывались по большим, мощеным улицам, где было достаточно места зрителям. Возможно, из-за холмистого рельефа – хотя в Риме это не было помехой – шествия шли не по кругу, так что процессия двигалась обратно по той же дороге. В качестве промежуточной остановки часто упоминается Форум Константина, который благодаря храмику св. Константина в колонне основателя города приобрел и литургическую функцию[291]. Но, возможно, такой маршрут процессий демонстрировал также связь Церкви и государства. Предположение, что процессии в течение церковного года «охватывали» всю территорию города, достаточно интересно, но недоказуемо[292]. Крестным ходам приходилось иногда преодолевать значительные расстояния, например 9 июля – в 10 км, до церкви Богоматери Пигской («на источнике»), расположенной за Феодосиевой стеной, или шесть раз в году около 6 км или больше до Влахернской церкви, особенно если идти не по берегу, а через Форум и Месу. Литургический источник Х века упоминает в общей сложности не меньше 68 процессий. Это означает, что примерно каждый пятый день через город двигалась церковная процессия. Даже если средневековое государство и не знало современного регулирования рабочего времени, то все равно большое количество праздников, отмечавшихся во многих церквях Константинополя, должно было влиять на функционирование государственных учреждений, особенно у судей и чиновников. Император Мануил I издал указ, который был особенно актуален для столицы. Согласно ему, число нерабочих дней недели было ограничено до 35 в году, а кроме того, работа прекращалась на все Господские праздники и в период между 20 декабря и 6 января[293]. И все равно под эти правила подпадало только 20 процессий из в общей сложности 68.
3. Реликвии и паломники
История мощей в Константинополе еще не написана. Она находится в тесной связи с развитием поклонения реликвиям, имевшим большое общественное значение в Византийской империи и, как следствие, в ее столице, особенно (несмотря на некоторые выдающиеся примеры V века) после окончания иконоборческих споров в 843 году. В ранневизантийских храмах находились почти исключительно мощи их святых покровителей. Их переносили в соответствующую церковь из различных центров мученичества на Востоке – церквей, посвященных только западным святым, почти не было. Культ святых, усилившись благодаря победе иконопочитателей в середине IX века, отражал чаяния широких народных масс, а также императоров, которые видели в приобретении и обладании реликвиями средство получить небесную помощь. Реликвии, хранившиеся в дворцовых церквях, были святынями всего государства, и их показывали преимущественно лишь важным посетителям. Среди них первое место занимал Мандилион – священный плат, на котором, согласно легенде, Христос запечатлел Свой лик. Этот Нерукотворный Образ был доставлен в Константинополь с триумфом в 944 году после осады сирийской Эдессы, и лишь после 1204 года его следы теряются[294].
290
J. Mateos, Le typicon de la Grande Église. T. 1. Le cycle de douze mois. Rom 1962; Reiske, De ceremoniis; F. A. Bauer, Urban Space and Rituaclass="underline" Constantinople in Late Antiquity, в: Institutum Romanum Norvegiae. Acta ad archaeologiae et atrium historiam pertinentia 15, 2002, 27–61 (особ. 50–59); A. Berger, Straßen und Plätze in Konstantinopel als Schauplätze von Liturgie, в: Bildlichkeit und Bildorte von Liturgie. Schauplätze in Spätantike, Byzanz und Mittelalter, hrsg. R. Warland. Wiesbaden 2002, 9–19.
293
R. Macridis, Justice under Manuel I. Komnenos: Four Novels on Court Business and Murder, в: Fontes Minores 6, 1984, 99–204 (особ. 140–156).
294
S. G. Engberg, Romanos Lakapenos and the Mandilion of Edessa, в: Byzance et les reliques du Christ, ed. J. Durand et B. Flusin. Paris 2004, 123–139.