Они не знают усталости, с готовностью рано встают и питаются скудно… они не придают значения тому, где им доведется спать, и часто ложатся [прямо] на землю… у них хорошие кони, которые едят мало, а скачут резво и на далекие расстояния… их повиновение старшим беспрекословно… когда сигнал подан, те, кто должен идти впереди, движутся очень тихо, а те, кто следует за ними, идут в столь же полном молчании… при этом десять тысяч турок производят меньше шума, чем сотня человек в христианском войске… Должен признать, в самых _ разных ситуациях я убеждался — турки искренни и честны, и там, где необходимо проявить храбрость, они никогда не испытывают в ней недостатка.
На таком фоне начало XV века для Константинополя выглядело безрадостным. Османы начали проводить осады Города регулярно. Когда император Мануил нарушил вассальную клятву в 1394 году, султан Баязид провел серию нападений на Город. Они прекратились лишь тогда, когда сам Баязид потерпел поражение в битве от тюрка, монгола Тимура — Тамерлана из пьесы Марло[10] — в 1402 году. Впоследствии императоры все отчаяннее искали помощи Запада — Мануил даже приехал в Англию в 1400 году, проводя в то же время в отношении османов политику интриг и оказывая поддержку претендентам на трон. В ответ султан Мурад II в 1442 году подверг Константинополь осаде, однако Город вновь выстоял. У османов не было ни флота, чтобы подойти близко к Городу, ни технологий для молниеносного штурма его мощных стен, и Мануил, в то время уже состарившийся, но остававшийся все еще одним из хитрейших дипломатов на свете, умудрился сотворить буквально из ничего еще одного претендента на османский трон, создав тем самым угрозу гражданской войны. Осаду пришлось снять, однако судьба Константинополя висела на волоске. Казалось, новый мощный удар османов по Городу — только вопрос времени. Страх перед закованными в броню европейцами-крестоносцами — единственное, что их удерживало.
Тугра (монограмма Орхана, первого султана, взявшего Город осадой).
Глава 3
Султан и император
1432-1451 годы
Мехмед Челеби — султан — да продлит Господь его власть на веки вечные и укрепит опоры его могущества до предреченного дня!
Константин Палеолог, во Христе истинный император и самодержец ромеев.
Тугра Мехмеда.
Человек, которому самой судьбой предначертано было, так сказать, затянуть мусульманскую петлю вокруг Константинополя, родился через десять лет после осады Мурада. Согласно турецкой легенде, 1432 год стал годом предзнаменований. Многие лошади рожали двойни; деревья гнулись под тяжестью плодов, длиннохвостая комета появилась на полуденном небе над Константинополем. Ночью 29 марта султан Мурад ожидал во дворце в Эдирне, когда придет новость о рождении ребенка. Не в силах заснуть, он начал читать Коран. Лишь только он добрался до Суры победы — стихов, предсказывающих победу над неверными, — как гонец принес ему весть о появлении на свет сына. Его назвали Мехмедом (турецкая форма имени Мухаммед) — так звали отца Мурада.
Подобно многим пророчествам, предвестия ощущаются таковыми лишь в свете последующих событий. Оба единокровных брата Мехмеда, третьего сына Мурада, были существенно старше его, и мальчик никогда не являлся любимцем отца. Его шансы стать султаном были весьма зыбки. Что касается обстоятельств появления Мехмеда на свет, то, возможно, немалое значение здесь имеет неизвестность относительно национальной и религиозной идентичности его матери. Вопреки усилиям некоторых турецких историков, пытающихся доказать, что она была мусульманкой турецкого происхождения, есть немалая вероятность, что она была рабыней с Запада, плененной во время набега на пограничные области или захваченной пиратами. Возможно, она была сербкой или македонянкой и скорее всего родилась христианкой. Подобное происхождение проливает свет на парадоксы натуры Мехмеда. Но каким бы ни был его генетический «коктейль», по характеру Мехмед оказался совершенно несхож со своим отцом Мурадом.