Спешили, словно чувствовали — идет отсчет последних месяцев мирной жизни.
ДЛЯ ФРОНТА, ДЛЯ ПОБЕДЫ
Александр Александрович задвинул опустевшие ящики стола, устало откинулся в кресле и, хотя в кабинете никого не было, вслух произнес:
— Ну вот, пожалуй, и все…
Бои шли на подступах к Харькову. Артиллерийская канонада уже доносилась и сюда, в кабинет Главного конструктора. Завод опустел, уехали люди, вывезено оборудование.
Последние недели он жил, как в угаре. Многие рабочие, инженеры, техники ушли на фронт. Не хватало людей, начались перебои с поставками металла, материалов. А танки надо было выпускать во что бы то ни стало. С первых дней войны завод, несмотря на все трудности, регулярно отправлял фронту боевые машины.
Уже в июле начались налеты фашистской авиации. На заводском дворе вырыли укрытия, в цехах и отделах сформировали противопожарные дружины, которые во время налетов дежурили на крышах. Всех обязали ходить на работу с противогазами, после смены вели на стадион, где на футбольном поле демонстрировали приемы тушения зажигалок. Приезжали нарком В. А. Малышев и замнаркома А. А. Горегляд. Они требовали увеличить выпуск танков. Обстановка диктовала свой ритм.
Авралили в цехах. Опустив маскировочные шторы, далеко за полночь работали конструкторы. Морозов, и раньше не терпевший небрежности, стал еще жестче в требованиях и к себе, и к подчиненным.
— Любой ценой, но танки должны выходить, — говорил он на собрании коллектива. — Это зависит прежде всего от каждого из нас. Пусть каждый спросит себя: «Чем я помог заводу выпускать больше машин?..»
Это были не просто слова. За ними стоял пример самого Главного конструктора, работавшего столько, сколько требовало дело.
С фронта на завод прибывали танки для ремонта. Были среди них и старые знакомые БТ и «тридцатьчетверки», которые особенно интересовали Морозова.
Каждый день видели его худощавую фигуру на специально отведенном для ремонта участке. Словно врач на вызов, спешил он туда, чтобы своими глазами увидеть «пациентов», их раны, поговорить с сопровождавшими машины танкистами, лично от них узнать, как показал себя танк в боях и при каких обстоятельствах выведен из строя. Беседы с танкистами и рабочими давали Главному конструктору ценный материал, помогали совершенствовать машину, подсказывали новые конструкторские идеи.
В сентябре 1941 года пришла радостная весть: за образцовое выполнение заданий правительства по созданию танка Т-34 и выпуску боевых машин для действующей армии большая группа работников завода награждена орденами и медалями Союза ССР. Были среди них и конструкторы А. А. Морозов, Я. И. Баран, П. П. Васильев, Н. А. Кучеренко, В. Г. Матюхин, М. И. Таршинов, А. А. Малоштанов…
Харьков готовился к обороне, формировались отряды народного ополчения, истребительные батальоны, которые надо было вооружить.
Занявшись вооружением этих не совсем обычных формирований, А. А. Морозов исходил из реальных возможностей завода и тех условий, в которых ополченцам придется воевать.
15 сентября поступил приказ об эвакуации завода. И сразу возникли десятки вопросов. Как провести эвакуацию, чтобы завод и здесь мог работать до последнего дня, и там, на Урале, сразу начать выпуск танков? Кого отправлять в первую очередь, кто нужен будет здесь до самого конца? Как снять со своих мест и погрузить на платформы сотни станков и машин? Как вывести из строя вагранки, термические печи, агрегаты электростанции, крановое оборудование, чтобы не достались они врагу?..
Ни один из вопросов не может ждать, и ни на один из них нет готового ответа.
Конструкторское бюро было решено отправить первым эшелоном.
В срочном порядке комплектуются чертежи — их тысячи. Папки чертежей, калек, синек, другой документации укладываются в специально изготовленные плоские ящики, каждый из которых там, на месте, мог служить чертежным столом. Ящики тщательно заколачивают и грузят в вагоны. За всем этим нужно проследить, все предусмотреть…
Странно, но сейчас все, чем они занимались еще две недели назад, представлялось ему далеким прошлым. Хотя это прошлое было еще совсем близко, оно звучало в нем, продолжало волновать. Так бывало и раньше, когда он заканчивал какое-то важное дело…
Мысль его словно бы осеклась, споткнулась. То, о чем вдруг подумалось, было так невероятно, что он растерянно оглянулся вокруг: неужели все это наяву? Неужели он должен расстаться с этим городом, с которым связано все лучшее в жизни, с памятником Тарасу Шевченко в городском саду, отцовской могилой, любимыми книгами, собиравшимися годами?.. Как без всего этого жить?..