— Не порти мне настроение.
Я остановил машину и услышал, что Маша заворочалась в автокресле.
— Вот опять ворчите. Всё ворчите и ворчите. У вас всё есть для счастья, а вы всё ворчите. Взрослые люди, а договориться не можете между собой, — наша Машенька сладко потягивалась после сна.
Иногда, мне кажется, что наша дочь как с другой планеты. Разумная не по годам. Мы заправились, съели суп в придорожном кафе и заказали мороженое.
— Папа, можно я на площадку к детям пойду?
Хотел отказать, но Вероника так на меня посмотрела, что я согласился.
Машенька
Сколько можно ворчать. Вот в нашем садике есть девочка. Так вот у неё мама сильно болеет. Так она сказала, что теперь родители никогда не ругаются.
А у одного мальчика нет папы. Я его всегда конфетами угощаю.
А мы живём хорошо. И мама есть, и папа. И я болею редко. Нет, они всё равно будут спорить и ворчать.
Надо им испытание провести. Пусть найдут меня. Неприятности сближают людей. Я по телевизору слышала.
Сейчас вот сяду к этим дядям в машину. И пусть ищут меня. Я знаю, что к чужим дядям даже подходить нельзя. Но эти хорошие. Они работу обсуждали. Проекты, как мои родители. И о любви говорили. Бандиты об этом говорить не будут.
Вот один пошёл в магазин. Ага, второй пошёл к мусорке.
Хорошо, уже завели машину, значит, не заметили меня.
Клим (см. книгу Аси Андреевой "Бери, если сможешь")
— Лёха, а почему ты не женишься? Тебе уже сколько лет?
— Тридцать пять будет осенью. Не нашёл свою. Ту, единственную. Работа, работа. Где их искать?
— Ну, ты же приходишь с кем-то в клуб?
— Так и ты приходишь, — засмеялся Лёха.
— Я… Была у меня любимая. Я всё профукал. Теперь всё время сравниваю с ней других.
— А куда она подевалась?
— Да вроде как уехала во Францию с бывшим. Точно даже не знаю.
— Так поинтересовался бы поточнее. Может, она свободна. Может, тебя ждёт?
— Думаю, что нет. Обидел я её. Впрочем, как и она меня. Оба виноваты. Но знаешь, я подумаю над твоими словами. Приеду — попробую снова её отыскать. Чтобы хотя бы знать, что у неё всё хорошо.
— А раньше что?
— Да, сначала в больнице лежал. Потом приехал, она уехала. Потом узнал, что и квартиру продала. Ай, длинная история. Потом себя жалел. Депрессия нахлынула. Даже в запой один раз ушёл. Потом, как-нибудь расскажу. Четыре года уже прошло. А всё ноет и ноет…
— Я напомню, — ответил Лёха.
— Вот какие Вы мужчины глупые…
— Аааа… — мой напарник с ужасом схватился за голову, а я резко перестроился вправо, что мне стали сигналить мимо проезжающие машины, и затормозил у обочины.
— Ты откуда?
— С заправки?
— Как ты сюда попала?
— Залезла на заправке.
— Зачем?
— Ой, это долгая история.
Мы все вылезли из машины.
— Тебя как зовут? — спросил я.
— Я Маша.
— А фамилия какая?
— Ну, Макарова. А Вы с какой целью интересуетесь? Я Вам больше ничего не сообщу.
— Да родителей твоих отыскать надо.
— Это да. У них такой стресс будет, ой-ой-ой, — она руками обхватила свои щёчки и закачала головой.
— И у тебя. Стресс будет. Попа синяя, — резюмировал Лёха.
— Что Вы, Лёха, меня никогда не бьют. Детей нельзя бить. Их надо любить.
Лёха, наконец, расслабился и громко засмеялся.
— Ну, малая, ты и даёшь.
— И не говори, — я тоже заулыбался.
— Как в анекдоте. Не так страшно встретить ночью на кладбище страшного мужика, как маленькую девочку с бантиком. В нашем случае — на заднем сидении авто, проехав двести километров после заправки.
— Я же в машине с Вами ехала. Днём. Какие Вы пугливые, — засмеялась и Машенька. — И я очень красивая. Так все говорят. Вся в маму. Ах, и характер тоже в маму. Но это только папино мнение.
— А как маму зовут?
— Вероника Вячеславовна, — удивительно, но малышка это выговорила очень чисто.
— А сколько тебе лет?
— Пять. В следующем году в школу пойду.
Эта беленькая девочка с маленькими косичками в красном платьице стояла и любовалась солнцем, прикрывая маленькой ладошкой свои удивительной красоты глаза.
— А папу как зовут?
— Макаров Константин Викторович, — уже Лёха допрашивал девочку. — А где живёте? В Москве? Да?
— Да.
— Всё понятно. Я знаю, чья это дочь.
— Неужто самого Макарова?