На фоне отсутствия новых идей по приборам и гаджетам, разработка «советской ДнД» меня так захватила, что как только прозвенел звонок, я тут же кинулся к директору школы. Если кто и сможет оценить и помочь мне с ее созданием, так это он. И Семен Валерьевич меня не подвел!
— Говоришь, новую игру придумал? — потянувшись и мрачно окинув стопку бумаг на столе, уточнил он. — Где сразу компания детей может играть вместе, выполняя задачи государственной важности, как взрослые?
— Да, — закивал я. — У каждого игрока будет свой персонаж, — на лице Семена Валерьевича отразилось непонимание, — ну, герой. Фигурка, от лица которой ребенок будет играть. Как солдатик деревянный.
— Так и говори. И дальше что?
— Солдат этот будет иметь свою специальность. Разведчик там, штурмовик или… лучник например. Да тот же казак! Они-то слегка по-своему воюют. Свои умения, казацские, используют.
— Так-так. Дальше.
— Ну вот. В зависимости от того, что за солдат у игрока, такие умения он и может применять. Сразу дети узнают про рода войск, их особенности. А в группе у каждого может быть свой солдат. И на других глядючи, все начнут постепенно учиться и понимать, как эти рода между собой взаимодействуют. В миниатюре, так сказать.
— Ты вот что, — принял решение директор. — Распиши все подробно и можно с рисунками, а потом мне принеси. Мне так проще понять твою задумку будет.
Вот так нежданно-негаданно я стал изобретателем новой, уже второй по счету, настольной игры в нашей стране.
На саму «разработку», а по факту — адаптирование днд у меня ушло аж полтора месяца. В процессе выскочило много нюансов, о которых я позабыл, когда только шел к Семену Валерьевичу. Но результат того стоил. И в середине октября я уже азартно резался в квартире у Бори с ним в «Героев». Так в итоге назвали эту игру. За мастера игры у нас выступал его отец. «Квесты» нам придумывал дед Демид. Он, оказывается, еще в русско-японской поучаствовать успел, да и начало первой мировой застал. Где получил ранение и был списан. Вот уж у кого опыта и жизненных историй оказалось с избытком для подобного дела.
Среди своих ровесников я все больше становился непререкаемым авторитетом. И взрослые со мной уважительно общались, и в зубы способен дать, да и просто не дурак. Из-за чего я сам не заметил, как ко мне стали обращаться для решения спорных вопросов между пацанами.
Впервые это произошло, когда выпал первый снег. В тот день все школьники тут же, стоило прозвенеть звонку с урока, кинулись во двор поиграть в снежки. Я тоже не удержался и азартно отстреливался сразу от трех соперников, постоянно кувырками уворачиваясь и прячась за стволами деревьев. В этот момент ко мне и подошли два третьеклассника. Я был только во втором классе и сначала напрягся. «Старшаки» раньше ко мне не подходили, а если и обращались, то лишь чтобы за кого-то из младших братьев «заступиться», когда те получали от меня в зубы.
— Сергей, тут это. дело к тебе есть, — замявшись, начал Володька Никифоров.
Моего роста, лучший ученик своего класса. Рядом с ним стоял Федька Лукашин. Этот уже был на пол головы меня выше и, набычившись, смотрел в землю.
— Что случилось?
— Да вот. Меня, как и тебя, попросили одноклассникам в учебе помогать. Вот мы с Федькой задачу одну решали. Я ему пытаюсь объяснить, что так, как он делает — неправильно. А он говорит, раз результат в итоге верный, то учиться «правильно» решать не будет. Ты объясни ему, что так нельзя.
— И с чего я? — удивленно посмотрел я сначала на Володьку, а потом на Федьку.
— Ты умный, — буркнул Лукашин. — Уж точно поймешь, кто прав.
В итоге оказалось, что в принципе Федька решил все правильно, но опустил полное описание своих действий. Задачка была легкая и в данном случае полная роспись расчетов ни на что не повлияла. Однако если бы была посложнее и итог получился неверный, без полной росписи решения найти момент, где допущена ошибка, не удалось бы. Пустяк в общем, но Володька зациклился на полной росписи. Тут уж пришлось ему объяснять, что не всегда нужно следовать четко по инструкции. Инструкцией же для Володьки был написанный учителем пример разбора решения задач.
На заводе моя работа вошла в рутинное русло. Правительство пыталось нарастить производство самолетов и даже начались работы по разработке собственных моделей. Они и до того шли, но не у нас на заводе. А тут одно конструкторское бюро при заводе организовали. Меня с учетом моих заслуг в создании аж двух датчиков тоже стали допускать туда. Но лишь тогда, когда в цеху по сборке планеров отпускали. Все же я к ним приписан по штату.