— Сергей, продуть конечно можно, — медленно протянул инженер, когда я обратился к нему с таким вопросом. — Но зачем?
Я аж растерялся.
— В смысле? А если у меня ошибка в конструкции? Самолет или не взлетит, что еще не плохо, или в полете уже что-нибудь с ним произойдет. Для этого же аэродинамические трубы и нужны.
— Так-то да, но…
Вот это «но» оказалось тем, что у нас в стране аэродинамические трубы хоть и были — первая вообще была построена еще Циолковским для проведения его опытов — но особо никто ими не пользовался. Во всяком случае, обязательных инструкций об испытании планера до полета в трубе не было. И сам Поликарпов не собирался испытывать свой биплан в трубе, намереваясь ограничиться расчетами, после чего сразу и собирать прототип.
— Вам виднее, но я без продувки допускать летчика к своему планеру не собираюсь, — заявил я ему.
В итоге на том и сошлись. Только вот собирать планер я должен был самостоятельно. Ну еще мог кого в помощь себе позвать. И естественно никто мне двигатель на него не даст. Николай Николаевич так и сказал:
— Вот испытай тогда свой планер, как хотел, и лишь потом и поговорим насчет двигателя.
Ну ничего. Если он думал, что я буду годами возиться со сборкой, то мой наставник жестоко просчитался! Оказалось, достаточно выбить из него разрешение на допуск в ангар, где будет вестись сборка планера, посторонних лиц, на кого я укажу. А там — все пацаны со двора к моим услугам! Ну а мы с Борькой, как самые опытные по сборке самолетов, у них за бригадиров.
В итоге на всю сборку моего планера у нас ушло всего три дня. Больше времени ушло на ожидание, когда клей подсохнет, да на сбор основного каркаса — тут уж без помощи взрослых не обошлось. У нас просто сил даже просто поднять осевые балки не хватило. Когда работа была завершена, мы отошли от планера на десяток шагов и завороженно смотрели на «настоящий самолет, который мы построили сами». Непередаваемое ощущение!
Моноплан по схеме «низкоплан» — когда крылья крепятся к днищу. Винт в носовой части, трехлопастной — очередное мое нововведение. Сейчас-то применяли двулопастные встречного хода. Кабина пилота — кокпит — закрытого типа. Крылья довольно толстые, что не удивительно — я там баки расположил. Сами крылья трапециевидной формы. Корпус самолета, если убрать крылья, похож на рыбу — середина самая толстая, и истончается к носу и хвосту. Долго консультировался с тем столяром — родителем одноклассника, который нам кровати делал, как можно дерево таким образом согнуть. В итоге балки гнутые заранее были подготовлены, а обшивка вся в основном и так была тканево-лаковая. И только сейчас, когда мы собрали мой планер, я понял, на что он похож — на самолеты второй мировой войны, как я их в фильмах видел! Вот подсознание мое учудило!
— Красавец, — одобрительно сказал Николай Николаевич, незаметно подойдя к нам сзади.
Пацаны аж вздрогнули, сбросив накатившее оцепенение. Захмыкали смущенно, кто-то носом шмыгнул, кто-то грудь вперед выпятил. Но все чувствовали себя причастными к созданию самолета.
— Когда продуть его сможем? — деловито подошел я к наставнику, сделав вид, словно для меня это — обычное дело.
Тот рассмеялся добродушно.
— Не беги впереди паровоза. Кто ж знал, что вы так быстро управитесь? На днях договорюсь, тогда и свозим твоего «коня». Как кстати его назвать думаешь?
Я почесал затылок и выдал:
— СОг-1.
— Ну, пусть будет «сог», — кивнул наставник.
На этом мы и закончили. Продувку мой планер прошел лишь через месяц. Я уж известись весь успел. Хорошо хоть сам себе на лето занятие заранее «обеспечил» — теплицы требовали присмотра. И пусть школьники, особенно школьницы, и сами там со всем справлялись, но знаний по уходу за растениями у них не было. Когда поливать, сколько раз, о том, что стоит удобрять, не все знали.
Однако чаще всего проблема была даже не в этом. Мне приходилось решать мелкие споры. То один не так огурцы подвязал, а другой начал его учить и не придумал ничего лучше аргумента, чем дать в глаз. То ведро случайно с водой уронили на взошедшие ростки моркови, и тут же надавали тумаков «провинившемуся». А тот обиделся и новое ведро воды не на растения, а на товарищей вылил. И снова огреб. После чего приходил я и судил — кто был прав, в чем, и как следовало поступить. Ну и какое кого ждет наказание за неправильный поступок. Тот еще геморрой. Особенно с ребятами из старших классов.
Участвовали в уходе за теплицами школьники всех возрастов. А старшим над делом Семен Валерьевич недолго думая поставил меня. Моя же идея, и я себя уже успел зарекомендовать как ответственный и сообразительный парень. И все равно даже несмотря на приказ директора пацаны из старших классов часто мои слова игнорировали. Особенно что касалось выяснения отношений между ними. Тут уж я им судьей почти и не был. Хоть советы по уходу за растениями принимали — и то хлеб.