Однако все оказалось не так страшно, как я думал. Стоило чуть раскинуть мозгами, как в голову пришла простая мысль: а с чего я должен напрягаться и самостоятельно оценивать полезность своего «изобретения». Вот сейчас любую идею им подкину, а если она не понравится — так не моя вина. Я честно старался.
И тут же в качестве того самого «изобретения» для ускорения строительства в голове всплыла одна интересная мысль. Точнее я вспомнил, как в детстве играл в конструктор «Лего». Вот чем им не идея ускорения строительства? Делать кирпичи по форме, как в том конструкторе. Сразу и дома ровнее станут, без щелей в руку толщиной. И квалификацию рабочих строителей можно будет чуть снизить. Я не поленился и написал развернутый доклад с зарисовками «кирпича строительного нового типа», после чего с чистой совестью отдал его Терентьеву и шепотом предупредил, что больше таких подстав не потерплю. Вроде внял.
Я и не думал, что «мой» кирпич прогремит на всю страну. А его не только заметили, но и всерьез взяли в работу, перепрофилировав на его создание несколько кирпичных заводов. Вот чего у большевиков не отнять — так это духа авантюризма. Плевать, что идея принадлежит школьнику, и никто так раньше не делал. Значит — мы будем первыми, и пусть все идут лесом!
В апреле обо мне вспомнил Туполев. Андрей Николаевич позвонил на наш завод и передал для меня просьбу приехать к нему. Адрес конечно назвал, не так уж и далеко он от нас по меркам Москвы обретался.
«К нему» — оказалось в здание опытного конструкторского бюро.
— Осенью прошлого года получил назначение, — с гордостью поделился он со мной. — Но главное не это, идем.
Из здания мы вышли к автомобилю, который довез нас до знакомого мне Ходынкинского научно-опытного аэродрома. А там в одном из ангаров стоял он…
— Узнаешь? — с хитрым прищуром спросил меня Туполев.
— Это мой «СОг»? — с неверием спросил я его, любуясь серебристым красавцем. — И похож и вроде не он.
— Основа — твоя, но доработать пришлось. Тут и двигатель более мощный поставили, и крыло я чуток подправил, чтобы еще немного скорость увеличить.
— А не разлетится на куски? — с опаской коснулся я серебристого борта. — Он и так быстрый был, а уж сейчас…
— Не разлетится, — рассмеялся Туполев и постучал по обшивке самолета. — Слышишь? Чувствуешь?
— Что за металл?
— Кольчугалюминий! Наши, советские, инженеры в прошлом году сделали, — с гордостью за нашу науку, сказал Андрей Николаевич. — Такой же легкий, как дерево, и прочный, как железо.
— И до скольки теперь эта красавица разгонится? — тут же поинтересовался я.
— В теории — почти до четырехсот километров в час должна. А на практике… не знаю, не испытывали еще.
— Почему? — удивился я.
— Тебя решили дождаться, — улыбнулся Туполев. — Авось, как увидишь ее в деле, так надумаешь вернуться к конструированию. А то Николай Николаевич мне уже всю плешь проел, что запугал я тебя, и страна лишилась талантливого авиаконструктора.
Почему-то мне стало стыдно. И за то, что по факту я на самом деле самостоятельно ничего не придумывал, и за то, что прекратил даже «плагиатом» устройств и конструкций будущего заниматься.
В итоге в тот день усовершенствованный «СОг» на моих глазах взлетел и продемонстрировал, что является настоящим охотником неба. С такой скоростью ни один современный самолет от него не уйдет.
— Возвращайся, Сергей, — положил руку мне на плечо Андрей Николаевич, — хватит бояться.
Глава 14
Весна — лето 1923 года
Слова Андрея Николаевича пробрали меня до печенок. Они словно заставили встряхнуться и перестать изображать из себя страуса. Да, ответственность у конструкторов высокая, но ведь это не повод бегать от нее?
— А ведь самолет-то уже не чисто мой, — с хитринкой посмотрев на Туполева, кивнул я на рассекающий небо аппарат. — С новым двигателем и обшивкой все параметры вам пришлось пересчитывать.
— Ну… так, — не стал сильно отпираться конструктор, убедившись, что я не возмущаюсь по этому поводу.
— Тогда как его называть теперь?
— Я предлагаю «ТОг», — сказал Андрей Николаевич.
— Был «СОг», станет «ТОг». А что? Мне нравится.
Еще понаблюдав за пируэтами 'ТОг"-а, мы покинули летное поле. На обратном пути Туполев предложил мне работать с ним вместе.
— Как-то неудобно, — смутился я.
— Почему? — удивился мужчина.
— Ну я так-то с Николаем Николаевичем работал. Его в какой-то степени бросил. А тут вернусь, но не к нему.