— Моя подруга. А что? — пожал я плечами.
— С подругами под ручку не ходят! А как же я?
Я аж растерялся от последнего вопроса.
— А что ты? — не придумал я ничего лучше.
Претензии в голосе девчонки я не понял, да и с чего? Ей только двенадцать лет, я ее никогда своей девушкой не рассматривал, да и рядом с пятнадцатилетней Людой Катя совсем не смотрелась. Может позже она и округлится в нужных местах, но пока что — ребенок ребенком.
— Дурак! — крикнула девчонка и со слезами на глазах убежала.
Покачав головой на такое заявление, я пошел дальше. Что-то объяснять ей я не видел смысла. Да и как сейчас с ней говорить? Она там себе что-то придумала, а мне разбираться в этом? Захочет, сама подойдет, и мы поговорим.
Меня больше волновало свое собственное будущее. Работа над торпедоносцем шла к логичному завершению. После первых полетов и доработок, самолет вскоре должен был пойти в серию. Андрей Николаевич уже думал над новой моделью, уже чистого бомбардировщика. Я же гадал, чем могу помочь ему в совершенствовании самолета. Пока все, что приходило в голову — помочь в улучшении точности сброса бомб. Электросбрасыватель уже был изобретен, но все равно процент попаданий при бомбометании был низок. Была мысль приделать к бомбе «крылышки» — вот только это хоть и увеличивало дистанцию удара, позволяя не попадать в зону действия ПВО, но попутно снижало точность до вообще около нулевых величин. Все, что я смог предложить — способ сброса бомбы при пикировании. Однако Андрей Николаевич воспротивился этой идее — для подобного способа нужно было сильно менять конструкцию самолета, повышая его прочность, а значит — снижать грузоподъемность. Иначе самолет из пикирования просто не выйдет. Однако саму идею запомнил, и все же стал ее прорабатывать.
И все же кое-какой вклад в новый самолет я внести смог. В основном это касалось внутреннего размещения оборудования. Пообщавшись с летчиками, которые проводили первые тестовые полеты, я сделал упор на комфорт пилотов. И во время обсуждений конструкции самолета не раз указывал на важность этого, не очевидного тогда для большинства конструкторов, параметра. Вот тут Андрей Николаевич мне возражать не стал, заодно поручив провести необходимые расчеты по «перепланировке» салона. После этого я перестал ощущать свою бесполезность и ненужность в КБ. А то совсем уже веру в себя стал терять.
Мои отношения с Людой продолжали развиваться. Так я узнал, что ее мама является балериной и именно она научила дочку так искусно кататься на коньках. Отец же был писателем, привив дочке любовь к литературе. При наших встречах Люда часто делилась, какую книгу недавно прочитала, что нового было издано в печати и какую пьесу ставят в театре. Когда мы оставались наедине, она была не против более тесного контакта — целовались мы часто, да и при обниманиях позволяла мне некоторую фривольность. Но все равно только до определенного предела. А вот с Катей мои отношения испортились капитально. Девчонка так и не подошла ко мне для разговора, в школе подчеркнуто меня игнорировала, а когда я попытался просто с ней поговорить, демонстративно фыркнула и сбежала. Больше попыток наладить контакт с ней я не делал.
В мае в Англии разразилась стачка рабочих. Она была столь массовой, что о ней писали во всех газетах. Более того, на это событие по решению президиума отозвались все профсоюзы в нашей стране, и каждый рабочий сделал взнос в поддержку английского пролетариата. Это не осталось незамеченным правительством Англии, и те не замедлили выслать ноту протеста. Да и вообще обвинили СССР во вмешательстве во внутренние дела Великобритании. Что изрядно осложнило работу наших дипломатов. Торговля с этой страной не остановилась, но палки в колеса нашей промышленности путем ограничения покупок в Англии станков, двигателей и прочих товаров, стали вставляться регулярно. Да и в наши отношения с другими странами Запада, особенно с Германией, британцы принялись влезать с утроенной силой. Все это я узнал уже от нашего представителя по закупкам, когда снова встал вопрос по двигателям для нового самолета.
Не имея возможности существенно помочь с конструированием бомбардировщика, я сосредоточился на ином. Никто с меня обязанность обучения новых рабочих грамоте не снимал и в итоге я столкнулся с тем, что многое приходится объяснять наглядно. Когда повторяешь одно и то же по несколько десятков раз хочется хоть как-то облегчить свой труд. Вот мне и вспомнились «3д» книги для детей из моей прошлой жизни.