Нельзя сказать, что классовый принцип комплектования вузов был единодушно поддержан партийной верхушкой. Крупская к примеру (и не она одна), активно критиковала жесткую политику пролетаризации вузов, называя ее «дворянской навыворот». Соглашаясь с тем, что вузы должны быть открыты для рабочих и крестьян, она настаивала на том, что высшее образование должно быть доступно и для талантливых детей «нетрудовых элементов», а «недостатки происхождения» могут быть исправлены воспитанием в пролетарском духе. В данном случае к Надежде Константиновне прислушались. И несмотря на то, что правильное социальное происхождение еще долго оставалось бонусом, выделялись места для «талантливых» и «успешно закончивших» средние школы, а также была введена новая категория командируемых — «трудовая интеллигенция». А в 1926 году СНК РСФСР уровнял (при поступлении) детей работников государственной учреждений с детьми рабочих.
Вот и получалось, что в 1927 году благодаря тому, что я проработал, пусть и лишь учеником, несколько лет на заводе, я без проблем подпадал под категорию тех, кого принимают в первую очередь. А то, что я состоял в комсомоле, позволяло не платить за учебу. Ну и успешное окончание всех девяти классов позволило без проблем сдать все вступительные экзамены, которые к этому моменту вновь были введены.
Все это я узнал как раз, когда ходил в Московский университет для подачи заявки на поступление. Спасибо словоохотливой работнице приемной комиссии.
Но вернемся к дню рождения. Первой о нем мне напомнила Люда.
— Что ты хочешь в подарок? — спросила девушка, когда мы сидели на берегу реки, отдыхая после очередного суматошного для меня дня.
— Приму все, что подаришь, — улыбнулся я в ответ.
— Да, но хотелось бы сделать тебе приятно, — потерлась она своей щекой о мою грудь.
Нас сейчас никто не видел, потому мы не стеснялись в проявлений чувств.
— Ты прочитал ту книгу, что я тебе в прошлый раз подарила?
— Нет, — вздохнул я. — Времени не было… — попытался я оправдаться.
— Брось, — отмахнулась Люда. — Захотел бы, прочел. Потому я и спросила — мне не хочется, чтобы мой подарок пылился у тебя в комнате.
Я задумался на несколько минут. Что такого мне может подарить моя девушка, чего у меня нет или не может любой другой? Сразу в голову полезли пошлые мысли. Тем более и возраст уже был такой, что еле удавалось сдерживать гормоны, чтобы не заглядываться на всех встречных красавиц. Но нет. Люда хоть и позволяла мне многое, но вряд ли сейчас готова была зайти настолько далеко. Однако совсем отринуть подобные мысли не получилось, и я рискнул попросить ее кое-что другое:
— Подари мне танец.
— Танец? — удивленно подняла она голову.
— Да. Но только для меня. Танец, где ты медленно раздеваешься… — в бок прилетел кулачок Люды. — Не до конца конечно, — тут же умерил я аппетит. — Но только чтобы это было красиво.
— Я подумаю, — спустя долгих пять минут ответила она.
Тогда этот разговор завершился, но все же она выполнила мою просьбу.
Борька остался верен себе и подарил мне снова книгу. Но на этот раз не практического толка, а художественную — «Гиперболоид инженера Гарина», написанную Алексеем Толстым.
— Обязательно прочти! — горячо шептал мне друг, вручая подарок. — Очень интересная вещь! Хоть и фантастика, но там такие вещи описаны, что просто дух захватывает!
Родители в качестве подарка разорились на настоящий дипломат — шутка ли, их сын студентом скоро станет. Конечно, тогда этот чемодан так не назывался, но уж очень был похож. К празднику на этот раз присоединились и родители Люды. Илья Романович подарил мне свою новую книгу, а мама Люды — билеты в театр. Кати в этот раз не было, что и к лучшему. Мы вообще за последний год почти не общались, а при встрече лишь изредка кивали друг другу. Больше я никого не звал, и праздник получился чисто семейный.