— Хочу, — не стал я отрицать очевидного.
— Тогда завтра сюда же принесешь деньги, что получил. Иначе станет на одного комсомольца меньше. Где ты живешь, мы знаем. Сунешься в участок — ты не жилец. Понял?
— Понял.
— Тогда до завтра, комсомолец.
Раньше ни в прошлой жизни, ни в этой я в такой ситуации не оказывался, и как поступить не знал. Отдавать деньги нельзя. Да и жалко, я считал, что честно их заработал. Но раз уж они меня смогли подкараулить и в курсе, где я живу… Кстати, а откуда?
После недолгих размышлений, вариант был один — кто-то их на меня «навел». Скорее всего, кто-то из однокурсников. Легче мне от этого не стало, что делать — мыслей не было. Драться я могу, но что сделаешь против ножа? Я не спецназовец какой-нибудь. А если они моим родным что сделают?
Мама сразу заметила, что вернулся я домой смурной. Ей я говорить ничего не собирался, тогда она привлекла отца. Вот с ним я решил поделиться возникшей внезапно проблемой.
— Дела-а-а, Сергунь, — помрачнел батя. — В одном ты прав — давать ничего нельзя. Сталкивался я по молодости с такими, хоть раз что-то им дашь, они потом не отстанут.
— И что делать? — спросил я.
Будто сам не понимаю, что отдавать премию не выход.
— Поступим так…
На следующий день я, как и было оговорено, пришел в тот же самый переулок. Меня там уже ждали. Один из вчерашней троицы стоял прямо в проходе между домами, а оставшаяся двойка зашла за мной следом, стоило мне покинуть оживленную улицу. Я вообще часто здесь раньше ходил, тут путь короче от университета до дома. Переулок проходной, но узкий и из-за стоящих близко домов в нем постоянно царил полумрак.
— Принес? — сразу, без всяких приветствий, спросил тот же тип, что говорил вчера.
— Да, — кивнул я и полез во внутренний карман.
Так как я не сопротивлялся, сразу ножи они не достали и подошли вплотную. Я суетливо достал сверток. Из-за нервозности он выпал на землю и грабители невольно все на него посмотрели. Этим-то я и воспользовался. Оттолкнув ближайшего врага, я бросился бежать. Толчок оказался достаточно сильным, чтобы опрокинуть врага, а дальше уже никто не смог меня остановить. Выбежав на улицу, через два десятка метров я остановился. В спину неслись проклятия и угрозы, но тут в переулок с обеих сторон вбежала милиция. К ним ходил не я и даже не отец, а знакомый мне еще с завода Иван. Милиционеры переоделись в гражданскую одежду, чтобы не спугнуть грабителей, и пришли на место заранее. По заранее придуманному плану, который я удачно реализовал, моей задачей было просто покинуть переулок, оставив грабителей ни с чем. Сверток был с резаной бумагой.
Скрутили нападавших быстро, а когда сняли с них платки, в одном из грабителей я опознал Игната Уварова — своего однокурсника.
— Конец тебе, комсомолец, — процедил говорливый, когда его уводили мимо меня. — Я же выйду, тебе тогда не жить!
— Рот закрой, — ударил его по ребрам милиционер.
Бандит хекнул и с ненавистью посмотрел в мою сторону.
— Все они такие говорливые, — подошел ко мне старший милиционер. — Но бояться их не стоит. Гонору много, а как в рыло дашь — так и поплывет, паршивец.
— Спасибо за помощь, — пожал я ему руку.
Меня все же потряхивало от адреналина. Не знаю, исполнит ли свои угрозы говорливый, но я уж точно не хотел бы с ним встречаться.
Этот случай навел меня на мысли о том, что нужно бы найти какие курсы самообороны. И такие курсы в Москве были. Московское пролетарское спортивное общество «Динамо» под руководством Виктора Афанасьевича Спиридонова. Изначально оно было создано для подготовки сотрудников спецслужб страны и милиции в 1923 году, но сейчас имело множество секций и было доступно и для остальных граждан. Снова ощущать себя беспомощным не хотелось категорически.
К счастью больше подобных происшествий не было.
Майский праздник прошел как обычно, но вот 18 числа Сталин вновь громко заявил о себе. Было обнародовано «Дело об экономической контрреволюции в Донбассе», которое продлилось аж до шестого июня. Изначально следствие началось еще в 1927 году, а в мае придано широкой огласке. Пятьдесят три руководителя и специалиста из угольной промышленности, входившие даже в высший совет народного хозяйства, обвинялись во вредительстве и саботаже. Изначально. Но вскоре им приписали создание подпольной контрреволюционной организации, и процесс из чисто судебного сразу стал политическим. Среди арестованных оказались даже граждане Германии, из-за чего разразился дипломатический скандал.
Если верить тому, что писали в газетах, германские подданные, которые должны были заниматься пуско-наладкой в шахтах закупленных СССР турбин и иного оборудования, помимо прочего вели шпионскую и подрывную деятельность. Из-за чего срывались сроки работ и даже были жертвы среди рабочих. Дело вело ОГПУ под контролем Политбюро СССР. Следствием международного скандала стал отказ Германии выдавать СССР кредит. А вот внутри страны это стало первым «звоночком» к сворачиванию НЭПа и перехода к коллективизации.