«…ЖЕЛАНИЕ ТВОРИТЬ. И ИЗОБРЕТАТЬ ВО МНЕ НЕ УГАСАЛО…»
В. А. Дегтярев
Шел 1904 год. В солдатские казармы Офицерской стрелковой школы проникали известия о первых неудачах русской армии в начавшейся войне с Японией. Солдаты, в основном бывшие рабочие и оружейники, понимали, что война унесет разорение и бедствия простому народу. 2 января 1905 г. после восьмимесячной героической обороны пал Порт-Артур. В Маньчжурии гибли добровольцы из Ораниенбаума. Это вызывало у солдат Офицерской стрелковой школы скорбь и горечь. А вскоре новая весть из Петербурга, буквально ошеломившая солдат: в воскресенье 9 января 1905 г. царские войска по приказу Николая II расстреляли рабочих, шедших в Зимний дворец с петицией. Тысячи человек были убиты и ранены. Это известие всколыхнуло всю страну. Пролетариат Петербурга, Москвы, Баку, Риги и других промышленных центров страны ответил на события Кровавого воскресенья всеобщей политической стачкой, ставшей началом первой русской революции 1905–1907 гг.
• Я не мог разобраться в событиях, — писал впоследствии Василий Алексеевич, — но уже понимал, что царизм — злейший враг трудового народа. И хотя я был лишен возможности находиться вместе с восставшими рабочими и моряками, сердце мое было с ними.
Как ни тяжело было известие о подавлении революции 1905 года, оно не могло поколебать во мне веру в то, что народ скоро снова поднимется против самодержавия и завоюет долгожданную свободу. И, может быть, мое знание пулемета пригодится, когда начнутся новые бои.[20]
В марте 1905 г. русская армия потерпела поражение в генеральном сражении под Мукденом. В мае в Корейском проливе была разгромлена вторая Тихоокеанская эскадра, пришедшая с Балтики. Война была проиграна. Героизм и стойкость русских солдат и матросов не могли спасти русскую армию и флот от поражения. В сентябре 1905 г. Россия подписала позорный мирный договор с Японией.
Основной причиной поражения России в русско-японской войне была гнилость самодержавного строя, выражавшаяся в слабости военно-экономического потенциала, в отсталости армий й флота, бездарности и слабой подготовке высшего командного состава.
Вооружение армии автоматическим оружием в значительной мере тормозилось неправильными тактическими положениями русской военной науки того времени, не сумевшей понять изменений, происходящих в военной технике: недооценивалась возросшая мощь скорострельной полевой артиллерии, не учитывались огневые возможности станкового пулемета, способного создать такую же плотность огня, как 40–50 стрелков, вооруженных винтовками. Вследствие этого русские войска, вступившие в войну с Японией, имели на вооружении всего лишь восемь пулеметов.
Уже после первых боев русское командование убедилось, насколько важно иметь оружие, обладающее высокой скорострельностью, и распорядилось срочно увеличить числоо пулеметов в действующих войсках. Всего в русской армии к концу русско-японской войны было 374 пулемета. При этом наряду с пулеметами Максима на колесных лафетах (крепостного типа) были также и пулеметы на треножных стойках (вьючного типа). В кавалерийских частях применялись ружья-пулеметы образца 1902 г. конструкции Мадсена, покупавшиеся у частной фирмы в нейтральной Дании; они представляли собой, собственно, не пулеметы, а тяжелые автоматические ружья, перевозимые с некоторым запасом патронов на седле.
Накопленный русской армией опыт применения пулеметов в бою показал большие преимущества автоматического оружия. Во многих странах начались работы по оснащению армий пулеметами, по усовершенствованию их конструкции.
Кроме пулеметов Максима, автоматика которых была основана на принципе использования энергии отдачи подвижного ствола, в то время уже имелись или разрабатывались другие образцы — с неподвижным стволом и использованием отдачи полусвободного затвора (пулеметы Шкода, Шварцлозе), с использованием отвода пороховых газов (пулеметы Кольта, Гочкиса, Пюто).
Пулеметы Максима, покупавшиеся в Англии, были в ту пору громоздкими, весили около 240 кг, устанавливались на тяжелом лафете с высокими колесами, не были приспособлены для передвижения при перебежках. Они придавались в основном артиллерийским частям, но борьбу с артиллерией противника вести не могли. На огневых позициях для облегчения пулеметов солдаты снимали их с лафетов и ставили на треноги, но тогда они становились неподвижными. Вдобавок ко всему английские пулеметы и в стрельбе оказывались ненадежными. Армия настойчиво требовала пулеметов легких, удобных в обращении, безотказных в действии, которые давали бы возможность пехоте вести огонь из окопов, быстро и скрытно перебегать и закрепляться с ними на новых позициях.