Зажглась красная вывеска подземного магазина, Баниров шарахнулся от неё, словно ошпаренный. Красное мигание упало на изможденное лицо.
– Пончики, – прочитал он вывеску, усмехнувшись невольно. – Я испугался пончиков.
Нужно было что-то делать. Прижавшись к стене из грязного кафеля рядом с лестницей из перехода, он сильно задумался. Тут во всём была чертовщина. Так не бывает и так не может быть! Как не может быть такого лица, как у Искушева. Полиция здесь не поможет, только отправят на освидетельствование. Церковь? Возможно, но к кому обратиться. Сокрушённо Баниров понял, что ни к кому из друзей и приятелей с последних съёмок и приёмов он обратиться не может. По большому счёту он никогда и не доверял этим всем Антонам. Нужно было решить вопрос самому.
Двенадцатиэтажка мрачно стояла на фоне тёмного серого неба. Баниров со злостью сжимал кулаки в карманах, нестриженые ногти больно впились в ладони. Он понимал, что поступает глупо. Также глупо, когда решил, что кто-то сможет спасти его чудодейственным советом или особым правилом жизни. Прийти сюда было ошибкой, но он успокаивал себя, что даже если он не избавится от этого назойливого консультирования, то по крайней мере здесь и сейчас он принимает ответственность за свои поступки. Баниров зашёл в лифт и поднялся, подошёл к крайней двери на этаже, не замечая людей, собирающихся домой в соседних офисах. Вывеска была на месте, дверь закрыта. Баниров посмотрел в замочную скважину и в щель под дверью. Светло. Разбежавшись, он высадил дверь плечом. Позади вскрикнули.
Пусто. Баниров обшарил секретарский стол и нашёл не пишущие ручки, сломанные карандаши и обрывки бумаг. Всё покрыто пылью. Вишнёвая дверь была не заперта. Кресла стояли у стены. Баниров встал по центру ковра и застонал.
Дверь в приёмной хлопнула, послышались неспешные шаги. Баниров подбежал к креслам, затаившись за подлокотником и сжимая в кулаке ручку.
Показалась синяя рубашка охранника. Оттолкнув его, Баниров выбежал в коридор и, перепрыгивая ступеньки, весь в мыле сбежал вниз. В пустой, освещённый жёлтым светом холл входил Иван Ремизов в неизменном чёрном костюме. Благо с нормальным человеческим лицом. Быстрыми отрывистыми шагами направился к застывшему и тяжело дышащему Банирову.
– Отстань!
– Договор в силе, Виктор, давайте поговорим.
Актёр дернулся в сторону. Руки Ивана обвисли, стали похожи на толстый канат, удлинились, устремившись к беглецу. Баниров уже не паниковал. Он заметил рядом огнетушитель, прикованный к стене, схватил его за ручку и обрушил на канаты телесного цвета, тянущиеся к нему. Глухой мягкий удар. Перехватившись, он направил струю пены в вытянувшееся лицо представителя. Тот, молча, отряхнулся, пропустив удар огнетушителем в район, где должен быть нос.
Внезапно его фигура стала расти, плечи расширились, вместе с пиджаком, закрыв собою круглую лампу под потолком. Лодыжки со страшным треском вытянулись из лакированных туфель. Лицо Ивана исказилось, его челюсть ходила ходуном, издавая не то ругательства, не то нечто нечленораздельное. Баниров отступал к схеме здания с номерами офисов, вытаращив глаза. Руки-канаты вновь слева и справа устремились к актёру, словно захлопывающийся капкан. Ногти стали похожи как у Искушева – неприятные, длинные, острые. Баниров упал лицом в пол. На голову ему посыпались ошмётки от располосованной карты.
Почему вокруг никого, подумал Баниров. Как же много он сейчас отдал бы за случайную встречу с фанатом.
Оттолкнувшись от холодного пола, Баниров рванул к выходу, перепрыгнув через переплетение рук без единой кости. Позади невнятные проклятья заглохли, сменившись шлёпающими шагами. В дверном отражении Баниров увидел, что Иван вновь стал похож на человека. Выскочив на улицу, он сразу перелез через ограждение и выбежал на дорогу. Гудение клаксонов и мигание фар вернули его в реальность.
«Только бы добраться до разделительной», – пронеслось в голове.
Длинные, словно щупальца, пальцы обхватили правое плечо. Баниров дёрнулся. Его ослепил столб белого света и оглушил страшный скрежет. Следующего момента он не помнил, придя в себя уже лежащим на асфальте с тяжёлой головой и недвижимым телом. Сильно ощущался запах жжёной резины. Впереди были двери в офисное здание, из которых выбегала толпа зевак, многие снимали.