Я еще раз присмотрелась к девочке: ее волосы и ногти были подстрижены, платье было застиранным, но чистым. И я не заметила никаких следов, царапин, ссадин, даже синяков.
До вечера мы играли в куклы, ели фрукты, и я выяснила, что дети никогда не покидали виллы Лопе, где я оказалась, и их обычные занятия сводились к тому, чтобы играть и подглядывать за вампирами. Они верили в магию, боготворили и боялись Марию — хозяйку дома богов.
В доме не было телефона и интернета, но зато была лошадь. И для меня эта новость стала словно луч забрезжившей на горизонте надежды. Мысленно я уже скакала на ней в родные края, хотя лишь раз сидела в седле пять минут на ярмарке.
Больше хороших новостей не было. Дети не знали, сколько времени и мерили его рассветами и закатами, но могли считать и даже отсчитать несколько минут.
— Ты любишь цветы?
— Люблю.
— За домом их много, они ничьи, мне нравится там лежать. Я не могу показать тебе это место, но могу принести цветов.
— Только если тебя не отругают.
— Я принесу их попозже. Мне нужно идти в ванную, пока солнце не село, и красиво одеться. Донья Мария покупает нам красивую одежду, у меня много платьев и от других девочек. Но если я их испачкаю, мне влетит.
— Тебя бьют? Обижают?
— Нет. Что ты. Я, не хочу, чтобы меня отправили в лабораторию, как других девочек. Поэтому я веду себя хорошо. Вернусь позже.
Она быстро собрала кукол и заспешила, скрипнув калиткой напоследок.
Оставшись одна, я умыла себя, набрав в ладони питьевую воду, и немного повисела на решетке, чтобы размять затекшие мышцы спины. К моему огорчению, решетка была накрепко замурована в стены.
Голова раскалывалась. Солнце уже клонилось к закату, когда я услышала знакомые шлепающие шаги.
— Адонсиа!
— Принесла тебе ужин и много цветов. Хочешь, я побуду с тобой, пока ты ешь?
Я поняла, что она сама не хотела уходить и согласилась, если она наденет венок, который я могу сплести.
Быстро прикончив кусок неприятного пирога, я оставила яблоко про запас.
— Адонсиа, это чудесные цветы. И ты будешь в них словно маленький ангел. — Сказала я, сплетая стебли и травинки в круг.
— Кто такой ангел?
— Это крылатые посланники бога, разве ты не слышала о них в церкви?
— Наверное, нам они не нужны. Зачем посылать кого-то, если мы живем с доньей в одном доме. Она обычно посылает к нам кого-то из младших помощников. Или Николаса. Если бы у них были крылья, я бы об этом знала…
— В вашей церкви… вы поклоняетесь Марии?
— Да, а ты нет?
— Нет. В моем мире много таких, как Мария.
— Ты живешь в мире богов? Пожалуйста, возьми меня с собой!
— Я бы хотела этого. Убежать от сюда и забрать вас всех. Но дверь заперта, и я даже не знаю, как добраться домой… Теперь примерь.
Закатное солнце подсвечивало ее волосы и венок со спины как нимб, а лучи из стеблей и цветов покачивались в такт походке. Это был лучший венок в моей жизни, хотя я плела их лет пятнадцать назад, но при мысли о том, что он станет украшением ее обескровленного тела, на глаза навернулись едкие слезы.
— Ты чудесна. А теперь беги, пока солнце не село.
— Спасибо! Я обязательно приду завтра!
— Я надеюсь на это.
Надеялась на то, что завтра мы обе будем еще живы, потому что последние лучи солнца пропали за горизонтом красивых гор с белыми шапками.
Вдалеке раздавалось эхо детского хора, но я не могла разобрать слов, хоть и поняла, что песня была на латыни.
Никто не приходил ко мне несколько часов, и я даже подумала, что обо мне забыли. Я вновь услышала шаги, когда наступила глубокая ночь.
Это была уверенная тяжелая поступь, принадлежавшая крупному вампиру, который и не думал скрываться.
Я услышала как лязгнул ключ в замке и затем увидела его.
Уставший взгляд глубокопосаженных глаз выдавал в нем образованного человека, но обхват его рук был огромен как у крестьянина, всю жизнь проработавшего в поле. Он, вероятно, мог бы вырвать эту решетку из стены, не открывая замок. Но ему не позволяли его манеры.
— Меня зовут Николас. А ты, стало быть, Марина.
Это был не вопрос, он знал мое имя.
— Адонсиа, рассказала мне, как провела сегодня день с девушкой из мира богов. — Он сурово смотрел на меня, будто раздумывая над тем, как меня наказать.
— Она не так меня поняла.
— Она не откроет эту дверь.
— И я не стану просить ее это делать, чтобы не подвергать ее жизнь опасности.