— Света, заказ торта на юбилей твой! — в цех заглянула администратор Галина Семёновна.
— Я не успею, Галя! — перекрикивая шум работающего блендера, возмутилась Козырева. — У меня уже один именинный на среду, и два свадебных к пятнице!
— Именинный заберет Татьяна, а юбилейный… хоть разбейся, но твой! Господин Костенко лично просил… Ты же знаешь, таким людям не отказывают.
— Это который прокурор?
— Он самый.
— И тортик, конечно же, трёхъярусный! Доставка будет в последний момент, имейте в виду!
— Не переживай, курьер будет ждать столько, сколько нужно. И да, там изменения в оформлении! Никаких цветочков. Вместо них на белой глазури будут сидеть… смурфики! Голубенькие! — улыбнулась технолог на выпученные глаза блондинки.
— Ты шутишь? На пятидесятилетие?
Семёновна пожала плечами:
— Любой каприз клиента за его деньги.
— Что-то совсем не весело на празднике маразма, — прошептала кулинар-кондитер Светлана Николаевна, посыпая шоколадной стружкой очередной свой шедевр.
Всхлипнула горестно, обмакнула в чаше с масляным салатовым кремом пальчик и, облизав его, замурлыкала себе под нос: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодой…»
Возвращаться домой Вадиму Фёдоровичу было уже не так весело, как это было вначале, после его предложения о совместном проживании. Он дал тогда Малкиной неделю на раздумье и никак не ожидал, что уже через два часа в прихожей будут стоять три огромных чемодана и здоровенный мордоворот с протянутой рукой, требующий вознаграждение за доставку груза. Тогда он только успел удивиться оперативности женщины. И только. Мыслительный процесс был прерван появлением из комнаты Юлии в неглиже, после чего Коршунова разложили на этих самых чемоданах и со всей страстью «отблагодарили» за прекрасную идею, заверяя сбивчивой речью, как изменится теперь жизнь Вадима. Всю «прелесть» этих изменений он ощутил во время первой жалобы домработницы на грубое отношение и придирки к ней со стороны Юлии Сергеевны.
Войдя в квартиру и положив ключи на консоль, прислушался. Негромкая музыка доносилась из ванной комнаты. Женщина лежала в облаках ароматной пены с фужером вина в руке и мурлыкала себе под нос слова песни, вторя исполнителю.
— Вадичка пришел, — мило улыбнулась она Коршуну, стоило ему только показаться в дверном проеме. — Присоединяйся, милый. — Нога «русалки» вынырнула из воды и легла на бортик, соблазняя своей длиной и изяществом. Взгляд зацепился за кровавые мазки педикюра. Его нервно передернуло.
— Ужин есть? — сухо поинтересовался хозяин квартиры, ослабляя узел галстука и не ведясь на провокационные действия своей пассии.
— Ты скучный… — протянула та, капризно выпячивая откорректированные губки.
Вадим прищурился, с содроганием вспоминая, как его так называемая сожительница несколько месяцев назад буквально в ладошках принесла эти самые губки домой. Свисающие и вспухшие, сизого цвета, они повергли Коршуна в глубокий шок, и он, настолько сильно впечатлившись, даже от легкого прикосновения ими к его щеке содрогался всем телом от брезгливости.
А что же Юленька? Она, мысленно наслаждаясь, что так удачно подправила свою внешность едва ли не за полстоимости, попав под рекламную акцию, млела от счастья — редкая удача захомутать такую безотказную состоятельную партию!
— Мог бы поужинать в ресторане или заказать домой, — пропела она, томно прикрывая глазки трепещущими накладными ресницами.
Уже собравшийся выйти из ванной Вадим Федорович замер и медленно обернулся. Вот он — шанс!
— Скажи, я, по-твоему, идиот? Ты думаешь, что я буду сносить бесконечно твоё поведение, смотреть на твои ужимки, слушать ту ахинею, что ты несешь? Любоваться повесившимися мышами в холодильнике, терпеть твою бритую невоспитанную кошку? И чем это, скажи на милость, снова пахнет из зала? Снова твоё лысое чудовище постаралось?
— Вадичка, это кот… А что случилось? — не дала договорить ему Малкина, резко приняв сидячее положение. Пена медленно поползла по ее телу вниз, открывая взору мужчины высокую, красивую, имплантированную грудь, купленную, впрочем, опять же на его деньги. — У нас же все хорошо было.
— Ты правильно заметила — было. Две недели. Самые первые две недели нашего с тобой совместного проживания. А случилось то, что мне все это надоело! Помнится, чтобы въехать в эту квартиру, тебе понадобилось около двух часов? — усмехнулся Коршунов, наблюдая за эмоциями на лице Юлии. — С тех пор ты обзавелась барахлом ещё на пять чемоданов, поэтому я даю тебе время до завтрашнего вечера. С жильём на первое время я тебе помогу — гостиничный номер будет оптимальным вариантом. Рассчитывай на месячную акцию благотворительности с моей стороны, а дальше сама. Рыдать и истерить не стоит даже начинать — не проймешь.