Но не суждено было Ирине изучить майорскую гордость на качество. Звонок мобильника отвлек её от интересного занятия, и она, не глядя на дисплей, прохрипела в трубку:
— Але, разделочный цех слушает!
— Э-э… Ирина Петровна, добрый день. — Знакомый голос охладил пыл. Вот напрасно она не посмотрела, кто звонит! — Вы сегодня не вышли на работу. С вами все в порядке?
— Доброе? Какое, к чёрту, доброе? Маньяки кругом! Вадим Федорович, я изволю болеть. Начальник отдела кадров в курсе.
— Может быть, вам лекарства привезти? Или еще что-нибудь?
— Благодарю великодушно, лекарств у меня хватает, — закашлялась, скрывая смех, — в наличии даже свежая кровь имеется. До свидания, Вадим Федорович. — И бросила трубку.
— Так, на чем мы остановились? — Ирина повернулась к мужчине. Здесь было дело поинтереснее, чем разговаривать с шефом по телефону. Бывшим шефом. Чуть скребнуло воспоминание, как он там, у ночного кафе, обжимался с рыжей. «Два лаптя — пара», — попыталась она успокоить себя.
«Свежая кровь, разделочный цех?» — Коршунов недоуменно смотрел на темный экран телефона. Это что, следствие высокой температуры или ролевые игры? Как она сказала: «Маньяки кругом»?
Уже десять минут Вадим сидел в машине у подъезда Котовой, не решаясь зайти. Весь прошедший воскресный день он провел в сомнениях и терзаниях. Обидел женщину, к которой тянуло непреодолимо! Чьим запахом наслаждался, грезя о покое и счастье. Чьи губы целовал, потеряв голову от наслаждения. Чьи глаза манили, околдовывали (поддался, идиот, минутному туману в голове — загляделся на «красотку», у которой если и осталось что-то свое, то это уши).
А вечером, чувствуя себя еще большим кретином, рванул к театру. Караулить. Ирина там так и не появилась. Ни одна, ни в компании с кем-либо. Коршун даже вздохнул с облегчением: «Врушка». Повеселело у него на душе, затеплилась надежда, что ещё не все потеряно и есть шанс все исправить и… Как там сказала Клавдия Семёновна? «Долго убеждать её в своей неотразимости»? Значит, будем убеждать.
Вооружившись с утра в понедельник хорошим настроением и розочкой красного цвета, он решительно вошел в кабинет сотрудниц и уперся взглядом в пустой стол экономиста. Валентина Николаевна, увидев шефа в новом амплуа, удивленно икнула и уронила сумочку, из которой, булькнув, выкатилась маленькая фляжка.
— На больничном, — лаконично ответила на незаданный вопрос начальника старая приятельница и коллега. — И вам доброе утро, Вадим Федорович, — беззлобно усмехнулась боссу проницательная Шестопалова и кивнула на цветок, — адрес можно взять у Катюши.
Зайти в подъезд желанной женщины для него оказалось настоящим испытанием. Вот на амбразуру бы сейчас бросился с легкостью, почти счастливо, а позвонить в квартиру… — он сверился с адресом, нацарапанным секретарём на голубом квадрате стикера, — двенадцать, откровенно говоря, трусил. Но хриплый надорванный голос подчинённой испугал еще больше. На последнем слове будто горло ей сдавили чем-то, лишая возможности говорить.
Коршунов, осенённый ужасным предположением, пулей вылетел из авто, ворвался в подъезд и птицей взлетел на третий этаж.
— Пора заканчивать этот триллер, — шепнула Ирина Светке, — скоро Сашка придёт с тренировки.
— Пошла за ножом, — вздохнула Козырева, чувствуя, как покидает её чувство азарта и признаки охватившей бесшабашной горячности, а на смену приходит вина и смущение за устроенную сцену.
Котова осталась стоять над майором, ощущая подкатывающую панику. Шутка зашла слишком далеко.
— Простите, у вас было открыто. А где Ирина Петровна? — Голос сзади прозвучал как гром среди ясного неба. Хозяйка квартиры медленно обернулась. — Ох, Ирочка, я вас не узнал. Очаровательный крокодил! А… что здесь происходит?
Коршун, стоя на пороге зала и хмуря брови, оглядывал живописную композицию «Задумчивая рептилия, стоящая над своей жертвой».
— Господи, Вадим Федорович, вы-то как здесь оказались?! — потрясенно прохрипела Котова.
Большой босс сделал два шага вперёд, не отрывая свирепого взгляда от скрученного мужика на полу с заклеенным ртом.
— Кто это? — От тона, каким это было сказано, Ирка сменила цвет лица с просто бледного на мертвенно-бледный.
— Этот человек ворвался в мою квартиру, — жалобно и несчастно прозвучало оправдание из уст храброго экономиста.
Чистобаев возмущенно замычал.
— Что? — взревел визитер и подскочил к женщине. — Ирина, он тебе ничего не сделал? Ты в порядке? — Её стали ощупывать, оглаживать, причитая утешения и угрозы в адрес «мерзавца, посягнувшего на его самое дорогое». Поцеловали в лоб, щёку. Схватили за плечи, прижали к себе трясущимися руками. Обалдевшая Кошка не могла выдавить ни фразочки, ни даже буковки. В какой-то момент объятия мужчины из судорожных стали медвежьими, и она сдавленно пискнула.