Вадим сглотнул, затем робко кашлянул.
— Ирина, я всё-таки дошёл до вас. — Хриплый голос выдавал волнение.
— Скорее дополз, — хихикнула она простуженно. — Я почистила ваши брюки. Они в ванной сохнут. — Наткнувшись на его недоуменный взгляд, каким он окинул свои торчащие ноги, добавила: — Не переживайте, вас разоблачал мой сын. Я, простите, даже не знаю, какого цвета ваши трусы. — И добавила уже про себя: «И есть ли они вообще».
Босс сел, хватаясь за голову.
— Дурак, какой дурак. Простите меня ради бога, Ирина. Я не должен был приходить. Это выглядело отвратительно?
Петровна поднялась с дивана, продемонстрировав начальнику целомудренно-адекватную шелковую пижаму из клетчатых брюк и курточки до середины бедра.
— Хватит заниматься самобичеванием. Мне кажется, вчера вам было очень хорошо. Ступайте в душ, сейчас дам полотенце.
Трусы-боксеры на Фёдоровиче неожиданно оказались полосатыми — она даже сморгнула, не поверив собственным глазам, — в цвет обоев на её кухне!
Запах сваренного в турке кофе щекотал ноздри. Коршунов появился к столу без рубашки и босой. Хорошо хоть в брюках.
— Божественный запах, — он повёл носом в сторону плиты. — У вас уютно. — Ирина лишь пожала плечами, отдавая ему долг вежливости на вторую реплику.
— Даже не знаю, кого благодарить за Копи Лювак, — сказала она, снимая турку с плиты. — Вы один или в компании сыщика совершили налет на «Эгоист»? В городе только из этого мини-маркета посыльные разносят заказы в фирменных коробках.
У Коршунова на лице отразилась мыслительная деятельность. Вот это номер! Это сколько ж он выпил вчера, что не помнит таких эпизодов? Не говоря уже о том, каким образом он «дополз» до квартиры зеленоглазой?
Хозяйка квартиры понимающе улыбнулась и вышла из кухни, оставив гостя вспоминать невспоминаемые моменты прошлого вечера. Вернулась с его рубашкой и чуть не ахнула: так гармонично вписывался задумчивый «кровопийца» за их с Сашкой кухонным столом в окружающую обстановку! Как будто этот человек и должен был всегда здесь находиться. Завтракать, обедать, ужинать, да и просто пить чай за тихой беседой с ней, грея свои ладони — вот как сейчас — о горячую кружку с напитком. И даже вытянутые ноги, сверкающие голыми ступнями из-под стола, были как будто на своем, положенном месте. Наваждение, не иначе.
— Я пыталась оттереть пыльцу от лилий. Только размазала. Должна отстираться.
— Лилий? — На большого босса было грустно смотреть: память возвращаться к нему отказывалась, и этот факт очень печалил Вадима, превратив его лоб в стиральную доску.
Кошка хмыкнула:
— Понятно. Они на балконе. У меня на их пыльцу аллергия. — Кольнуло, что он даже о цветах забыл. Что уж говорить о тех недосказанных словах: «Я вас… тебя…» Что с пьяного взять?
— Ну, с цветами мы позже разберёмся, — неуверенно пробурчал Вадим и бросил взгляд на наручные часы. Дернул бровями. — Однако.
Ирина пододвинула ему свой сотовый.
— Ваш разрядился.
Не женщина — мечта! Понимает с полувзгляда! Трижды будет дурак, если упустит!
— Володя, дуй ко мне домой… а, ты уже там? Поднимись, Анна Тимофеевна тебе вручит чехол с костюмом и рубашкой для меня. Привезёшь по адресу: Горный переулок, четыре. Жду звонка.
— Анна Тимофеевна — это? — Котова замерла в ожидании ответа.
— Домработница, — просто ответил Коршунов, набирая очередного абонента.
— Катюша, я буду через час. Телефон разрывается? Ну что могу посоветовать — отстреливайся и держи оборону. Я в тебя верю!
Покончив с распоряжениями, «деспот» аккуратно положил на стол телефон и задумался. Помещение наполнилось какой-то напряженной тишиной. Ирка из-за неловкости почувствовала себя гостьей в собственной квартире. Смотрела в чашку, не в силах поднять взгляд на Вадима.
— Ирина, до которого числа у вас больничный? — Шеф решил вернуться к «вопросу дня».
— Вадим Федорович, я не вернусь в фирму, — вздохнув, тихо сказала Кошка, чувствуя, как начинают подрагивать губы. — Закрою бюллетень и сразу уйду в отпуск, а потом… Я надеюсь, что вы все-таки подписали заявление.
Тёплая ладонь мужчины легла поверх её. Чуть сжала.
— Я не хочу тебя отпускать. Куда ты пойдешь? Столько лет отдать предприятию, не жалко бросать? То недоразумение… я был неправ, признаю. Вспылил, не разобрался. Давай забудем, будто ничего не было.
— Допустим… допустим, забудем. — Ирина отчетливо представила свое дальнейшее пребывание в «Сфере». Опустила взгляд на его руку, в которой покоилась её длань, как в нежном коконе из тепла и ласки. Служебный роман? Только не это!