Не избежать сальных взглядов сослуживцев, мерзкого шёпота за спиной, грязных намёков. Отчего ж намёков? Будут и отношения: близкие, головокружительные и… недолгие. Эйфория схлынет. Вон на каких засматривается — на рыжих, наглых, красивых. А ей останется только страдать и мучиться. И всё равно уволиться. Нет, не нужно питать ложных надежд, а уйти сейчас красиво, пока любовь не затянула удавку на шее, пока она открыто и прямо может смотреть в глаза этому обаятельному самоуверенному мужчине, пока еще в силах сказать «Нет».
Кошка аккуратно высвободила ладонь, вставая, отворачиваясь к окну, потирая вдруг озябшие плечи, мысленно прося его поскорее уйти. Водитель должен появиться быстро. У начальника всё происходило быстро.
Вздрогнула, почувствовав прикосновение к спине. Мужчина стоял позади, касаясь ее. Его шумное прерывистое дыхание щекотало макушку, посылая искорки возбуждающих разрядов по всему телу. Сразу стало тепло. Хотелось совершить безумство, броситься в его объятия, забыть обо всём, наплевать на сплетни, косые взгляды, побыть счастливой хотя бы месяц, неделю. А потом будут пустота и холод, самоедство и самобичевание. Всё это будет разъедать душу, отравлять разум, калечить психику.
Вадим притянул её к себе, обнимая за плечи, чувствуя, как она напряглась.
— Ирина, — выдохнул в затылок, — я понимаю, что тороплю события. Но мы взрослые люди.
— Вадим Фёдорович, — она отстранилась от него, поворачиваясь, всматриваясь в глаза, — не нужно. В вас говорит уязвлённое самолюбие и…
— Ты о чём? — перебил он её, настораживаясь.
— Я ведь не глупая и всё понимаю. Не нужно объяснять. — Она чувствовала, что ей уже больно прогнать его, а ведь еще ничего не было! Так, случайный головокружительный поцелуй на природе двух опьянённых лесным воздухом людей. — Зачем вы вернулись? Почему не поехали домой? — Отчаяние прорвалось наружу полушепотом.
— Наверное, потому, что не успел сказать, что люблю тебя, — выдохнул он, будто шагнул с края крыши, собираясь расправить крылья и…
Котова несколько раз задумчиво кивнула: «Для храбрости вчера, видать, набрался, но и тут незадача — алкоголь связал язык узлом».
Три слова. Три слова, от которых голова должна идти кругом. Три слова, которые ждут и которые она уже слышала давно, в другой жизни. А потом были горькие: «Я полюбил другую».
— Неправда, я видела, какие женщины вам нравятся. И это правильно. Вы просто увле…
Звонок мобильного прервал на полуслове. Приехал водитель. Вадим сказал, в какую квартиру подняться. Приняв костюм, велел тому ждать.
В соседней комнате послышалась музыка. Проснулся Сашка.
— Ирина, — Коршунов вышел из ванной во всей красе, — мы не договорили. Я вечером заеду за одеждой?
Вот только без этого! Хотелось крикнуть ему, чтобы отстал и убирался ко всем чертям! Она вдруг очнулась от мыслей, доставая из тумбочки в прихожей пакет-майку, торопливо и небрежно заталкивая его одежду, вручила в руки недоумевающему мужчине и настойчиво, бесцеремонно выпроводила из квартиры, легонько подталкивая в спину.
Когда за ним с громким стуком захлопнулась дверь, Вадим вздрогнул.
— Что это сейчас было? — Сердце стучало как ненормальное. Его выставили? Почему? Он ведь извинился за вчерашнее поведение и за то… давнее. Что он делает не так?
Ирина прошла в кухню. Слёзы. Кто их зовёт? Прибегают сами, быстро, непрошенные, обидные и от этого такие горькие, безостановочные. А ты ведь уже любишь его, глупая. И когда только успела? Плохо. Очень плохо. Уже больно. Невыносимо больно. Но так нужно. Потом будет хуже. Ирка тяжело вздохнула. Сашка прошёл в ванную. Не хочется, чтобы сын видел её такой. Посыпятся вопросы, на которые она не знает ответов.
Чистобаев проснулся от нежного прикосновения к лицу чего-то легкого и пушистого. Открыл глаза и уставился на рыжий подрагивающий хвост в нескольких сантиметрах от своего носа.
— Кот, принеси воды! — прохрипел, выдавая горлом чудовищные звуки прокуренного хроника.
— Герр майор изволил проснуться! — прозвучало в ответ подозрительно знакомым голосом.
— Это что, другая реальность? — Хрип перешел в сип. — Коты не могут разговаривать! — Прозвучало неубедительно.
Чья-то волосатая рука аккуратно пододвинула мурлыку чуть в сторону и подала Баю стакан с живительной влагой.
Со стоном приподнявшись на локте, Александр вцепился в подношение трясущимися мелкой дрожью пальцами. Припал губами к прохладному стеклу. Большими глотками опустошил емкость и удовлетворенно протяжно рыкнул. Осмотрелся: однокомнатная квартира холостяка Петра Семёновича была по-мужски аскетична и мрачна из-за темных обоев и портьер на окне. Но вот вопрос: как он попал сюда?