— Да, но мужской взгляд был бы интересен: что они чувствуют, когда обнимают, целуют женщину, какие мысли роятся у них в голове? Это же совершенно неизвестный нам мир! А сцены баталий? Кто как не мужчины лучше всего разбираются в оружии, амуниции и… как эффектней морды бить!
— Ага, мысли роятся, как быстрее в постель затянуть. А морду бить — так вовсе просто: тресь в харю, и готов!
— Ты еще половник приплети. Вон у меня даже горшок со средневековым сахаром пригодился для подсветки господам по ночам шастать. Вместо фонарика… Ну чего ржешь? Это тебе не фасоль строгать в винный соус.
— Кстати, вкусно, ты не пробовала? Мм, пальчики оближешь…
— Вот твой борщ — это вещь… Что отписывать будем бумагомараке?
Чистобаев, развесив выстиранное чудо-машиной белье на балкончике, выглянул вниз.
Тихий когда-то двор наполнился рабочими и спецтехникой. Две мамаши с колясками пристали, видимо, к прорабу с черной папкой в руках и каской на голове по поводу разъяснения сего «бардака» на любимой «детской площадке», состоящей из одинокой перекошенной скамеечки и песочницы без одной стеночки и песка. Перекрикивая рокот бульдозера, мужчина что-то доказывал женщинам. До майора долетали только обрывки фраз:
— …выходной! Люди отдыха…
— …у нас сроки!.. Лучшую сняли с другого… По плану… ваши мужья… акт… поставим на… все претензии… качели-карусели… спасибо скажете!
Александровича невольно развеселил набор фраз, вычлененных из общего монолога строителя.
М-да, местные власти накануне выборов перешли к активным действиям по благоустройству дворов. С размахом! С качелями-каруселями!
Но не это беспокоило с утра Александра. Предчувствие какой-то гадости на пороге его квартиры росло с каждой минутой. Шестое чувство его еще никогда не обманывало. С чем это могло быть связано, он пока не знал.
Роман-фэнтези Биробиджанова-Сунгуряна «Подпольная кличка «Красный Петух» ждал его на прикроватной тумбочке. Вот когда пишет настоящий мужик — читать можно без боязни, что кто-то тебе «подножку» подставит. А тут Стерва. Ну вот, опять она! Чтоб ей ни одной тумбочки нигде не было! Вот пустая квартира и всё! Где-то трепыхнулась мысля: так и в пустой квартире… О-о-о! Дзынькнуло! Или у меня в мозгах дзынькнуло? Идти или не идти… Быть или не быть… Жить или не жить! Ноги сами понесли к компу. Стервочка тянула за резинку труселей.
— Это как это… — Бай стоял перед монитором и, читая написанное, не верил своим глазам!
Рассматривать себя в качестве соавтора в тандеме с женщиной он еще мог. Но чтобы описывать постельные сцены?! Или того хуже — консультировать?! Консультировать можно по-разному. Может, ей еще и фотки делать? Да ее за распространение порнографии привлечь нужно! Ну ладно, про порнографию он загнул. Существует вариант отойти от теории и перейти к практике. Про это он с удовольствием бы показал. Со всей запредельной фантазией. Но не описывать, увы, как любят читать женщины: со всеми ахами и вздохами, да муси-пуси, маленький мой, я вся горю, я вся во вкусе… Нет, эта баба Ира меня в могилу сведет, чтоб ей ни дна ни покрышки! Как чувствовал с утра — будет сюрприз! И вот, получите — распишитесь.
Он даже испугался сначала своей реакции. Разозлила его Ирэн. Чуть не поддался настроению и не послал куда подальше.
Подумав, понял: а что, собственно, такого? Толстой вон тоже… «Баню» писал.
Он в своем романе, кроме женщины легкого поведения, и то эпизодической, ничего придумать так и не смог. А у этой Иришки по женской части довольно ловко получалось. Может быть, объединить два текста в один? От пришедшей мысли поднялось настроение. А что? У меня главный герой в готовом виде. Ему как раз не хватает женской половины. А тут женщина готовая. Надо предложить ей подумать о самой возможности соединить «несоединимое». И для простоты пора с Ирочкой перейти на «ты».
Надо как-то подипломатичней узнать, сколько ей лет? И вообще остальное… Тут Чистобаев, сделав финт пальцами, почувствовал, что слишком уж закрученный получился финт. В запястье хрустнуло. «Больничный» настойчиво долбился в квартиру двадцать один в доме по улице Санитарной. И кто только придумал название этой тихой окраинной улочке, обсаженной множеством тополей?
В период цветения открывать окна было невозможно. В безветренную погоду попадет в комнату одна-две пушинки — не беда. Но если поднимался ветер — нёсся лавиной настоящий снегопад! Летающий везде и всюду злосчастный пух был и на одежде, и в носах, и в глазах, вызывая раздражение. Чихание, слезы и прочие «удовольствия» увеличивали визит карет скорой помощи на Санитарную к страдающим аллергией жителям. Две аптеки, находящиеся в этом злополучном районе, перевыполняли план по продаже антигистаминных препаратов, врачи «скорых» зло шутили над символичностью названия улицы, а дворники — просто «стрелялись».