— Это все, что ТЫ знаешь про нас. Ты приехала в машине с одним из самых презираемых людей на всех вампирских континентах, и даже не знала об этом. Он пытал и убил сотни жителей ночи, и это только те, о ком мы знаем.
— Попов? Он был всего лишь…
— Не Попов, Харель. Весь этот год он работал на лабораторию Центра исследований В-заражения. Что ты знаешь об этом? — Его слова звучали нетерпеливо, будто этот вопрос мучил его с момента моего приезда.
— Я никогда не была в лаборатории. Но я думала, они изучают кровь добровольцев… — осеклась я.
Они изучали не только кровь, но и воздействие лучей искусственного и естественного ультрафиолета, аспекты питания и пределы физических возможностей вампиров. Если бы в лаборатории находились подопытные, этот факт тщательно скрывали бы от большинства людей, чтобы не вызвать общественный резонанс. И Харель наверняка знал о вампирах больше меня. Теперь мне предстояло задать свой главный вопрос.
— Вы подстроили аварию на дороге? Но ты же сказал, что вы отправили доктора Хареля в госпиталь.
— Пришлось. Он со сломанной ногой добрался до ракетницы, и ее наверняка увидели с блокпоста. Его и водителя отправили в госпиталь. Но аварию подстроили не мы. Кто-то проник на территорию резервации днем. Мы попытались их догнать, но им удалось скрыться. Единственное, в чем я уверен: они ждали вас на дороге и попали туда до заката. — Мейстер бросил на меня взгляд, убеждаясь в том, что я начинаю ему верить. — Да, и нам Харель и Попов нужны были живыми. Галактионов был оперативником под прикрытием. Его смерть скорее всего была случайностью. А о том, что в машине будешь ты, стало сюрпризом и для нас, и для них. За день до вашего приезда нам сообщили, что юрист заболела и не приедет. — Он говорил правду, которую я не хотела признавать, ведь это означало бы, что авария могла быть подстроена людьми, чтобы не допустить объединения. Кто еще мог проникнуть за стену днем?
Кто-то в комитете саботировал делегацию и даже пошел на убийство. Теперь я понимала, почему Олав и Кармайкл просили меня не покидать дом даже днем. Люди могли проникать в резервацию под прикрытием солнечного света, но они не вошли бы в дом, рискуя разбудить его обитателей.
Мысль о том, что теперь меня, возможно, хочет убить кто-то из своих, совершенно запутала меня.
— Если люди хотят остановить процесс объединения, то зачем убивать Игоря Хареля, он давно не принимает никаких руководящих решений, он старик. Не проще убить тебя?
— Боюсь, что не все так просто. Вместо меня поставят другого. — Произнес он и, даже слегка обидевшись, добавил. — И ты похоже думаешь, что меня легко убить.
— Нет, я имела ввиду другое… — Я поняла, что сказала глупость и поспешила сменить тему. — Ты знаешь, кто в комитете может бы причастен к этому?
— Нет, но это, я надеюсь, сможешь выяснить ТЫ, если мы вернем тебя живой и невредимой.
— Что мешает им убить меня за стеной и свалить все на вас?
— У нас тоже есть свои люди на той стороне. И мы осветим твой благополучный выход из резервации в прессе. — Над верхушками деревьев появилась светлая полоса южной стены, и машина замедлила ход. От стены к нам быстро приближался Виктор. В несколько прыжков преодолев разделяющее нас расстояние, он широко улыбнулся.
— Ты заставила нас поволноваться, — сказал он, глубоко вдохнув.
Витя открыл дверь грузовика с моей стороны, и мне пришлось сесть ближе к Кармайклу, чтобы влез третий. Машина направилась к поместью.
Я тут же почувствовала холодок на своей шее и, резко обернувшись, увидела лицо Виктора рядом со своим. Он слегка касался пальцами воротника моей рубашки, но тут же отдернул руку и откинулся на спинку сиденья. Леонард на секунду взглянул на него, но ничего не сказал.
— Сегодня ты пахнешь по-особенному, — протянул Витя. — Я не заметил этого вчера, но у тебя порез на руке. Хочешь, я… — Витя хотел что-то предложить, но Кармайкл перебил его:
— Когда будешь выходить из резервации, Марина, твоя шея должна быть открыта и цела. — Он говорил это мне или Виктору? — Иначе пресса нас разорвет.
— Что насчет других частей тела? — поинтересовался Витя.
— Если ты ищешь, в кого вонзить свои клыки сегодня вечером, то езжай к Олаву на северные ворота. — Отрезал Кармайкл.
— Нет! — Услышала я свой голос. — Я хочу, чтобы он остался. Витя не причинит мне вреда, не так ли?
— Хорошо, — не скрывая недовольства сказал Кармайкл. Через пару минут мы въехали во внутренний двор поместья, где нас уже ждал Герман.
— Я заметил, что Марина ничего не ела, — сказал Герман, когда мы зашли на кухню. Мой желудок уже сводило от голода. При мысли об утренних бутербродах во рту стало мокро.