Елена Болотонь
Консумация
1
— Итак, молодая леди, вы готовы работать? — синие глаза юриста подсмеиваются.
— А разве у меня есть выбор?
— Выбор есть всегда.
— Ну, конечно, всегда.
Иронично улыбаюсь. Знал бы он, что иногда судьба его просто не оставляет. По крайней мере, другие варианты меня не устраивают. Ни тогда, ни сейчас. Не бросаться же под крылья флая или колеса машины? А бомжевать на улице не хочу.
Беру ручку. Золотая, с перламутровым пером, она стоит безумных денег. Такие лежат на витринах. Я их видела через стёкла магазинов для леварцев, когда мыла полы, помогая матери выполнять дневную повинность. Теперь золотое сокровище предлагают взять в руки и поставить подпись на документе, который навсегда перевернёт мою жизнь.
Всё благодаря одному из прохожих. Не леварца, конечно...
Он шёл мимо, когда меня заприметил. Представительный такой, в чёрном костюме. Его не портило даже выступающее брюшко, а скорее добавляло солидности. Незнакомец остановился, наблюдая за тем, как я старательно оттираю плитку. Надежда, что он отметит усердие, заставляла меня с остервенением натирать коричневое вековое пятно. Желание получить достойную оценку умениям и предложение поработать уборщицей в офисе, а то и в доме какого-нибудь богача, разгоралось с каждой секундой, пока он стоял надо мной.
Когда начищенная чёрная туфля наступила на мою старенькую пятнистую тряпку, я подняла глаза. Отметила кривоватый нос и сытое лицо, дорогую одежду. Мечты сбывались. Тонкие губы мужчины изогнулись в улыбке. Я постаралась улыбнуться, но вышло уж очень заискивающе.
— Сколько тебе лет?
— Девятнадцать, — без заминки произнесла, придумав себе лишний год.
— Образование есть?
— Бесплатная школа на «хорошо» и «отлично».
Повыше вздёрнула подбородок. Мне есть чем гордиться! Люди из нашей общины не могли себе позволить учиться. Максимум год или два, чтобы читать по слогам. Так что я выгодно отличалась от большинства.
— С мужчинами уже была?
— С мужчинами?
— Тебя уже имели мужчины? — переспросил он.
— Ннет.
Краска прилила к щекам, мне стало стыдно. Я ещё девственница, а незнакомец задаёт неудобные до жути вопросы. Отвернулась, пытаясь спрятать багровые щёки. Думала, будет смеяться, но мужчина вдруг наклонился и протянул именную карту. Перламутровые уголки призывно сверкнули в свете неоновых ламп.
— Если придёшь сюда, — постучал пальцем по длинному адресу, — получишь работу.
Потом он ушёл.
Домой я бежала вприпрыжку.
Беспросветная мутная жизнь, заполненная грязными тряпками, плевками, следами от грязных ботинков, порядком поднадоела. Я всю жизнь мечтала выбраться из нищеты и стать такой, как Ваолена Рэй, ухоженной богатой красоткой. Одни только платья у неё стоят целое состояние. Эти тонны шёлка и кринолина, и кружева. Уж молчу о личном флае с водителем, толстопузым коротышкой в костюме. А сколько ей дарят цветов! Народ её обожает. Столько поклонников и поклонниц! А сколько газет и журналов готовы расстелиться перед Рэй за фотографию на обложке?
О чём ещё может мечтать такая, как я, живущая в подвальной комнатушке с матерью и её новым мужем? Между прочим, той ещё вечно пьяной сволочью, которая спит и видит, как поиметь меня вместо жены. Ведь я не просто так бегала в торговый центр, куда ходят богатенькие леварцы. Само собой, чтобы не попасть под отчима ненароком, пока мать стирает или моет полы. Ну и надеялась, что меня приметит кто-нибудь из богатеньких.
Сидя перед юристом, я всё узнала. Адвокат работал на того самого незнакомца.
— Таким юным леди, как вы, — важно и степенно говорит грузный юрист, — никто никогда не откажет. Здоровья много, свежий цвет лица, невинность. Вы будете зарабатывать много.
Он стучит пальцами по столу. Оценивающе скользит глазами, останавливаясь чуть дольше на губах и груди. От его сального взгляда становится не по себе. Его улыбка чем-то напоминает улыбку отчима перед тем, как зажать в углу мать и забраться под её длинную юбку.
— А деньги? — деловито интересуюсь. — Каждый месяц будут платить?
— Каждый вечер. Откроем вам счёт в гала-банке.
О! Свой личный банковский счёт? Это же... Сказка! Ни у кого в общине нет счёта в банке! Удовольствие, доступное только обеспеченным семьям. Это сколько же мне будут платить?
Дыхание захватывает от перспектив. Юрист подаётся назад, и кожаное кресло протяжно и глухо вздыхает. Адвокат улыбается.
— Ну... Не хотите, как хотите.
— Как не хотите? — я не выдерживаю. — А можно подробнее? Как называется клуб?
— «Альентаж». Слышала?
Слышала ли я о лучшем клубе нашей столицы? Ещё бы! Кто не знает огромное здание, окутанное флёром роскоши и загадок? Элитное заведение города, куда ходят только леварцы. И не абы какие, а исключительно богачи. Иногда там поёт Ваолена. Я смогу увидеть её, а может, и познакомиться.
— А что надо делать?
— О! Работа прекрасная. Будешь развлекать одиноких мужчин, скрашивать их время собой. Мило улыбаться, пить с ними, болтать глупости, часто поддакивать. Выражать свои радость, симпатию. И благодарность за еду и напитки.
— Оу! — я тут же вспыхиваю. — Еду? Напитки? А если они...
Сглатываю вязкую слюну, а перед глазами волосатые руки отчима под цветной синей юбкой.
— Не переживай, — ласково объясняет юрист. — Интим исключен. В клубе работают девственницы. Они ценятся дороже, приятно щекочут воображение наших клиентов. Леварцы очень ценят этот, м-м-м..., ваш рудимент.
— Руди... Что?
— Девственную плеву, милая леди. То, что рвётся при первом половом акте, причиняя вам, женщинам, боль.
— О! — я вспыхиваю гораздо сильнее.
Так откровенно говорить об интимном? Я прекрасно знала, что такое плева, и что она рвётся. И про кровь знала. Ещё с подружкой обсуждали про «это».
— Получать будешь процент от заказа. Целый один процент. Чем больше закажет клиент, тем больше денег получишь.
Юрист протягивает толстую кипу бумаг.
— Это контракт. Если согласна, подписывай.
Конечно, согласна! Начинаю читать мелкие строки, быстро устаю. Слишком уж сложно. В конце концов, навряд ли мне грозит что-то страшное. А пальцы юриста нетерпеливо стучат по столу. Беру ручку и аккуратно вывожу на плотных белых листах свои фамилию, имя. Ли-а-ма Мис-кис...
Одно там поняла, контракт заключается на год, и ставка по нему не меняется. Я должна хранить девственность, не хамить и не оскорблять клиентов, исправно пить, есть, что предложат. Ещё много чего должна. У меня по праву будет один выходной в неделю. Ну и рабочий день, а вернее ночь ровно столько, сколько пожелает просидеть в баре клиент.
Взамен к проценту я получу отдельную настоящую комнату, услуги салона красоты и стилистов. А ещё новые платья, кружевное бельё. Туфли. А если они будут такими же, как у Ваолены Рэй, меня ждёт не жизнь... Сказка!
— Ну что, Лиама Мискис, — юрист бегло читает подписи. — Вы приняты. Поздравляю.
Господин встаёт и протягивает тяжёлую руку. Я её жму, пытаясь скрыть лёгкую дрожь. Волнение подкатывает к горлу, мне радостно. Меня ждёт блестящее будущее. Вот заработаю денег, пойду дальше учиться и стану... Вижу перед глазами личный автомобиль, вечернее платье, колье и много-много цветов.
Из дома я сбежала под вечер, оставив все вещи. Забрала только браслет удостоверяющий личность. Без него никуда. Там записан код крови, данные по детским прививкам, перенесённым болезням. На встроенный чип внесут сведения по контракту, коды доступа в клуб, откроют банковский счёт.
Оставила сообщение матери, чтобы сильно не переживала, пообещала высылать деньги. Мне так хотелось надеяться, что она будет переживать. Хотя... Внутри что-то подсказывало, что измученная и уставшая мать только обрадуется исчезновению надоевшей нахлебницы.
Когда стемнело я добралась до клуба. Громкое название «Альентаж» даже звучит как-то вкусно на языке. Помню, пробовала однажды орешки, залитые сахарной крошкой. Ими угостил маму один из клиентов, подарив ей горсть в благодарность. Я тогда облизала все пальцы, наслаждаясь божественным вкусом. А название на коробке было примерно таким же. Увы, не запомнила. Это было давно.