- Может, растение или животное местное, – осмелилась я осторожно предположить наиболее правдоподобную версию.
- На водоросли маларии похоже, – поддакнул кто-то из команды, полностью подтверждая мои догадки. – Я слышал о таких, но думал, это всё выдумки. Эти твари живые и питаются металлом.
«Процион» с размаху шлёпнулся о поверхность моря. Меня затрясло от ужаса. Святые звёзды, и как только не убились, ума не приложу?!
- Может, ты слышал и как от них отделаться, пока мы все не сдохли?! – продолжал орать каррильянец.
- Нужно рубить их, как канаты!
- Слышали?! Рубите! Рубите, пока оно не утопило нас! – заистерил Лезандр, заглушая разом и вопли команды, и скрежет металла.
Корабль уже на четверть успел погрузиться в воду. И никто не знал, выдержит ли повреждённая обшивка давление воды, погрузись мы ещё немного глубже.
Едва успел капитан завершить речь, как со всех сторон члены команды уже рубили, резали и пилили опоясывавшие борта звездолёта путы.
Стоило поранить одну из водорослей, как она, издавая оглушающий свист, тотсач начинала биться в предсмертных конвульсиях то о воду, то об обшивку «Проциона», грозя разнести его на куски.
Из ран жутких существ вытекала белая жидкость. Возможно, кровь или переваренная пища. Да всё что угодно!
Прошло всего несколько секунд, и корабль, полностью избавленный от чуть не погубивших нас маларий, рванул из воды вверх.
По «Проциону» прокатился единый на всех вздох облегчения.
- Хватит бездельничать! Все по местам! Залатать обшивку! – грозным голосом скомандовал каррильянец. – И давайте, уберёмся отсюда побыстрее и подальше!
Люди выразили полное согласие с капитаном дружным победным рёвом, и буквально за мгновение палуба опустела. Остались только мы с Лезандром.
- Иди ко мне, детка, – он притянул меня к себе, словно минуту назад мы не были на волоске от гибели. – Эти серые твари прервали нас на самом интересном.
Капитан легко подхватил меня за бёдра и приподнял. Пришлось повиснуть у него на шее и обхватить ногами, чтобы хоть как-то удержаться.
- Лезандр, мы только что чудом избежали смерти, а ты хочешь… – он не позволил договорить и, накрыв мои губы жёстким поцелуем, бесцеремонно вторгся в рот своим длинным чёрным языком.
Не прерываясь ни на секунду, каррильянец понёс меня в нашу с ним каюту.
А я, уже улавливая новое, более острое и безумное после пережитого стресса желание хозяина, дрожала в его руках, понимая, какой долгой и мучительной станет предстоящая ночь.
***
Вспоминать о событиях, предшествовавших знакомству с Лезандром, я не любила и всячески старалась избегать разговоров на эту тему. Да и рассказывать-то особо не о чем. Если коротко, то зовут меня Эльзара Луранга. И я нрванга. И этим всё сказано.
Раса наша всегда была слишком малочисленной и оттого весьма ценилась. В прямом смысле. Особенно женщины. За такую как я, не задумываясь, выкладывали любые деньги, отдавали всё своё состояние, нередко даже жизни. Поэтому мужчины-нрванги старались брать в жёны представительниц других рас.
Когда в семье рождалась девочка с признаками нрванги, её чаще всего воровали прямо из колыбельки и растили до половозрелости. А после продавали в жёны или наложницы какому-нибудь богачу. Но иногда родители, не желавшие тратиться на ребёнка, которого всё равно однажды лишатся, могли сами продать дочь.
Так, будучи маленькой девочкой, я попала на воспитание, а достигнув половозрелости, и в услужение к Д’Ороку – владельцу игрового дома, ставшего моим первым мужчиной и господином.
Поначалу, после тех лет, когда мне приходилось удовлетворять разнообразные эротические фантазии старого во всех смыслах хозяина Д’Орока, смуглый молодой мужчина, часто приходивший в игорное заведение моего господина, показался красавцем и героем. Наверное, потому и приглянулся мне. Этим посетителем оказался каррильянец по имени Лезандр Бруссар.
Я постоянно чувствовала его взгляд, скользящий по моей коже и проникающий под ткань одежды. И знала все его мечты о том, как в первое наше слияние он по-быстрому возьмёт меня, для начала в моей постели. Во вторую ночь уложит на столешницу, привязав руки и ноги к ножкам небольшого стола, и будет мучительно медленно овладевать, затем покидать и снова брать, пока я не начну кричать и плакать, и умолять.