Но слышать сейчас от Бранфорда, что это допустимо не только для знати, но и простолюдинов? Я не знала, что и думать. Столько всего, о чём он мне рассказывал, совершенно не соответствовало моим представлениям.
— Но все говорят...
— Так говорят, чтобы уберечь простолюдинок от чужой постели, — перебил Бранфорд. — Если она забеременеет без мужа, который позаботится о ней, то либо это возьмёт на себя замок, либо она станет попрошайкой. Для светских дам это лишь небольшой конфуз.
Бранфорд немного сдвинулся и снова устремил взор на деревья, по-прежнему общипывая клевер. Он казался погружённым в раздумья. Я сидела тихо и слушала птичий пересвист и легкий шум листвы, пока муж снова не заговорил.
— Я должен исправить одну ночь, — мягко сказал Бранфорд. Он протянул руку и провел пальцами по рукавам моего платья, пока не коснулся руки.
— О чём ты говоришь?
— Я обещал дать тебе три ночи, прежде чем сделаю тебя моей женой во всех смыслах этого слова, — пояснил он. — И это сегодняшняя ночь. Но так как я дурак и грубиян, я испортил одну из них. Если бы я мог сделать это сейчас... то, пожалуй, уложился бы в срок.
— Сейчас? — повторила я. И внезапно осознала, насколько открытой была эта полянка. Оглянувшись, я почувствовала себя на всеобщем обозрении, словно с последнего раза, как я осматривалась, у нас появились зрители.
— Мы не обязаны делать это, Александра, — сказал Бранфорд. Он обвёл пальцами край моего подбородка. — Должен признаться, что я давлю на тебя, потому что хочу знать, прощён ли за своё поведение в отношении тебя. Я не представляю, что творится у тебя в голове, и это сводит меня с ума.
— О чём ты? — спросила я.
— О чём я? Ради Бога, Александра, ты меня убиваешь.
— Прости, — прошептала я, потупив взор. — Я не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сделала.
Бранфорд вздохнул, прикрыл глаза и потряс головой. Он потёр веки пальцами, тяжело сглотнул и посмотрел на меня. Затем взял мои руки в свои и подвинулся ко мне, сев прямо напротив.
— Пожалуйста, — прошептал Бранфорд. — Ляжешь ли ты со мной? Прямо здесь, на одеяле? Я хочу видеть твою кожу в солнечном свете и снова касаться тебя. И я хочу, чтобы ты касалась меня в ответ. Пожалуйста, Александра.
Я посмотрела на зажатые в его хватке руки, на коня, пасущегося на опушке, на деревья, окружавшие нас. Конечно же, там никого не было. И хотя я чувствовала, что за мной наблюдали, я знала, что это лишь моя стеснительность. Бранфорд просил меня сбросить одежду для него здесь, где любой мог наткнуться на нас, что, впрочем, было маловероятно. Я вспомнила, что он говорил о том, хотел взять меня в саду у замка и даже на троне. Я чувствовала покалывание на коже, и ту непонятную пульсацию между бёдер, напоминавшую о невероятных ощущениях его пальцев на своём теле. В голове едва слышно прозвучало что-то о «проклятии для блудников». Но я хотела почувствовать это снова.
Впервые я поняла, как сильно желала его прикосновений.
Глава 2
Медленно исследуя
— Пожалуйста, — тёплое дыхание Бранфорда касалось моих губ. — Пожалуйста, позволь мне дотронуться до тебя.
— Да, — наконец, смогла ответить я, когда в голове достаточно прояснилось. От его поцелуев я забывала, как дышать. Тем временем его губы прокладывали дорожку от моего рта к горлу.
Мужские руки легли на мои бедра и подвинули ближе. Мне пришлось встать на колени с зажатой между ног юбкой, когда он притянул меня к себе лицом к лицу. Бранфорд поцеловал мою шею, чувствительное местечко возле уха и по линии челюсти.
Я закрыла глаза, прячась от яркого солнца, и позволила рукам погрузиться в его волосы, прижаться кожей к его губам. Я старалась не думать о том, что он тянул за завязки моего платья и что скоро я буду вся обнажена для него. Всё же подняв веки, я залюбовалась, как свет поймал прядь волос мужа, и они теперь сияли ярким металлическим блеском. Я пропустила сквозь пальцы локон сияющих волос.
— Я так тебя желаю, — пробормотал он в мою шею. — Я никогда... никогда не хотел женщину так сильно.
Его слова одновременно и возбуждали, и пугали меня. Часть меня была рада это услышать, рада узнать, что Бранфорд хотел меня так, как муж должен хотеть свою жену. Но была и другая часть, которая помнила, как похоть могла свести мужчину с ума. Заставить делать то, что он бы никогда не сделал в ясном уме.