— Бред! — неуверенно проговорил Кеннет.
— Хотелось бы верить… — начал Хойл.
— Не надо верить, — перебил его грубоватый Кемпер, хлопоча возле темноволосой Марины; Леко в это время начал было перевязывать белокурую девицу, но Алиссон ревниво отстранил его. — Морис, дело за вами. Надо сообщить Тихоне адрес вашего атолла.
— Зачем?
— Он перенесет нас туда.
— Но прежде надо освободить биурса. Зря мы, что ли, столько возились с ним? Как вы думаете, зачем малыш притащил сюда реактор?
— Не догадались еще? Биурс голоден…
Леко звонко шлепнул себя ладонью по лбу, и все невольно засмеялись, даже раненые русские девушки; одна уже с видимой доброжелательностью принимала заботу Кемпера, а вторая с интересом посматривала на Алиссона. Но смех их длился недолго. С неба донеслось рычание, и над головами людей и панспермитов промчались стремительные треугольные тени, затмевая звезды.
— О дьявол! — сдавленным голосом проговорил Хойл. — Истребители!
— Я беру их на себя! — Алиссон погладил Алевтину по щеке. — Извините, вас перевяжет Морис. — С этими словами он подбежал к обрыву и заорал:
— Тихий! Наклонись!
Суперзавр Тихоня с охотой приблизил к нему страшную рогатую голову, и Норман, закрыв глаза, отчетливо представил, как суперзавр лучом сбивает несущие смерть машины. Реакция Тихони не замедлила себя ждать.
Сверкнула вспышка, другая, по небу метнулись шпаги белесого света, и тут же в трех километрах отсюда над скалами вспыхнули неэффектные из-за расстояния облака пламени и погасли. Через десять секунд прилетели приглушенные звуки взрывов, и все стихло.
— Живем! — Леко хлопнул широкой дланью по плечу Хойла так, что коротышка-физик едва устоял на ногах. — Пусть теперь ваш Киллер сунется сюда! Эй, Норман, что дальше?
— А ничего, — подошел, блестя веселыми и дерзкими глазами, Алиссон и встретил взгляд Алевтины. — Давайте я все-таки поухаживаю за вами.
— Не возражаю, — кивнула девушка, вполне понимая его чувства. — А вы боец, доктор.
— Это уж точно, — хохотнул француз. — Вы еще не знаете всего. Этот парень облетел полкосмоса на суперзавре…
— Очнись, Норм, — озабоченно проговорил Кемпер. — Ты тут много чего наговорил… непонятного. Что нам делать? Мы еще не завершили начатое.
Алиссон разогнулся, помог Алевтине встать.
— Сейчас эти парни освободят своего родственника, попавшего в беду, мы сядем на Тихоню и отправимся в Австралию…
— Далась тебе эта Австралия. На Муруроа, ты хотел сказать?
— В общем, подальше отсюда, туда, где их ждет скат-носитель. А потом… — Алиссон глянул на белокурую девушку. — Не побоитесь совершить круиз по космосу?
— Не побоюсь, — храбро, с вызовом ответила Алевтина.
Алиссон несколько мгновений всматривался в ее огромные, загадочные, ждущие глаза и оглянулся на скульптурную композицию биурс — суперзавр:
— Тихий, давай!
Суперзавр дернул головой, будто отвечая кивком на команду, и сиганул вниз, с обрыва, в ловушку, где сидел взрослый биурс, обалдевший от газа. Тихоня ни капли не боялся разбиться, с гулом и грохотом ударился лапами о дно ущелья, так что скалы вздрогнули, как при землетрясении. Лапы дракона увязли в каменном ложе бывшей реки почти по колено, словно это была не твердая горная порода, а песок. Но малыш-двутел в седле даже не покачнулся. Он смотрел на своего старшего и гораздо более мощного собрата.
Биурс-пленник встал, так же пристально разглядывая единственным уцелевшим глазом всадника в седле суперзавра, затем грузно осел на свой костный зад. Было видно, что сил у него почти не осталось.
Двутел-малыш слез с «коня», отодвинулся в угол каменного мешка, как бы уступая место, и раненый биурс снова зашевелился, поднимаясь на ноги. С трудом залез в седло, но уселся не так, как обычно: правая и левая половины его тела прижались по обе стороны шеи суперзавра, лапы сжали гребенчатый нарост — антенну, и оба чудовища слились в одно, так что нельзя было различить границы их тел. А затем вся гигантская стена, образованная из обломков скал, запершая биурса в западне, плавно и бесшумно взмыла в воздух. Огромные многометровые глыбы выстроились одна возле другой, образовав колоссальную вертикальную решетку высотой в километр и толщиной в два скальных обломка.
У наблюдавших эту картину людей мороз пробежал по коже, когда они прикинули мощь «коня» и всадника. А неземные существа продолжали демонстрировать свои возможности, о которых люди даже и не подозревали.
Тихоня вытащил из камня увязшие лапы и с грохотом двинулся прямо на решетку. Алиссон ожидал столкновения, удара и разлета камней, но суперзавр прошел сквозь преграду без единого звука, как сквозь голографический фантом, и лишь когда он оказался по ту сторону решетки, камни стали искажать форму, вытягиваться, цепляться клейкими нитями за бока и хвост дракона и так и застыли. Те же, которые он не затронул корпусом, превратились в изогнутые поверхности, напомнившие паруса земных фрегатов, и тоже застыли, соединившись с нижними глыбами, деформированными в расплавленные бороды и хвосты, в одну гигантскую, гротескную скульптурную композицию неведомого скульптора-сюрреалиста.
Перед громадой здания Чернобыльского реактора суперзавр остановился. Биурс слез с него, буквально упал на здание, с грохотом разваливая его на части, вдавливая в каменистое ложе ущелья. Знавшие об опасности содержимого за стенами саркофага девушки в ужасе зажмурились, прижались к своим «спасителям», не отходившим от них ни на шаг, ожидая смертоносного смерча атомного взрыва. Но взрыва не было. Тело биурса вдруг оделось в ослепительную сеть голубых и желтых молний, он замер на мгновение («Заряжается!» — шепнул Хойл) и встал, обретая былую точность и легкость движений. От многоэтажного корпуса четвертого блока АЭС и от саркофага, прикрывающего разрушенный реакторный зал, осталась груда сплавленного, тускло светящегося рубиновым светом конгломерата.
Биурс повернулся к выходу из ущелья (Алиссон схватился за голову, чувствуя мощный всплеск пси-излучения), и тотчас же напротив возник светящийся, как глыба зеленого стекла, суперзавр. Это был родной «конь» пришельца. Биурс легко взгромоздился на него, махнул рукой малышу-двутелу, продравшемуся сквозь каменный «витраж» выхода из ловушки, и вдруг оглянулся.
Он не сделал при этом ни единого жеста, подобного прощальному взмаху рукой, но у всех свидетелей его освобождения на скале возникло ощущение вошедшего в голову Космоса! В этом ощущении не было ничего человеческого, ни одной знакомой эмоции, страсти или мысли, и оно быстро прошло, но след его остался — след безмерного разнообразия жизни и разума во Вселенной!
— Будь здоров! — проворчал расчувствовавшийся Кемпер. — Лети домой, сокол трехглазый… и прилетай попозже, когда у нас закончится калиюга.
Двутелый монстр приник к холке своего «рысака», и оба они с раскатистым грохотом помчались в пустыню, оставляя две глубоких рваных борозды. Грохот постепенно удалился, стих. В наступившей тишине стал слышен приближающийся рокот моторов — летели вызванные адмиралом Киллером вертолеты.
— Он что — бросил нас? — осведомился Кеннет.
— Пора и нам, — оглянулся Алиссон. — Он нас не бросил — предоставил свободу выбора. Теперь мы вполне можем заменить командира тетрады. Итак, вперед?
Хойл и Кеннет переглянулись. Физик покачал головой.
— Я, наверное, пас. Вы молоды, Норман, у вас все впереди, вам перемены по плечу. А мое дело — здесь, на Земле. Может, когда-нибудь и свидимся…
— Я тоже остаюсь, — буркнул Кеннет, отворачиваясь.
— А я с вами, — бодро шагнул к обрыву Морис Леко. — Доставьте меня хотя бы на Муруроа. Там я буду вам полезен. Не уверен, что отправлюсь с вами дальше, но и здесь мне делать нечего. Кстати, там у вас появятся попутчики: лейтенант Толендаль и его подруга Натили. Именно они первыми познакомились с Ифалиуком и научились его понимать.
Алиссон пожал руку Хойлу и Кеннету, подошел к Алевтине, взял ее под локоть и крикнул вниз, с обрыва, глазеющему на них Тихоне:
— Тихий, сажай малыша и забирай нас. Мы покидаем это негостеприимное место.