Но преимущество ли это — вернуться куда-то, чтобы омрачить воспоминание о единственном ярком отрезке жизни?..
— Ну, ладно, Эми, не расстраивайся, — сказала Юла более мягким, ласково успокаивающим тоном. — Может, ты ничего и не потеряла от того, что твоя мать тебя бросила. Моей матери никогда в голову не приходило нас бросить, она только ради нас и жила, всю себя нам посвятила, всю душу нам отдала. И что же? Что она сумела нам дать при всей своей самоотверженности? Реально ничего! Вот возьми меня, Эми… Да, ты права, в моей жизни действительно нет никаких событий, о которых стоило бы рассказать, кроме… — Она попыталась шутливо улыбнуться, но получилась какая-то саркастическая гримаса. — Кроме того, что лет шесть назад я завела себе кошку. Так что, была польза от того, что мать отдала нам душу? Уверена, что нет! Может, даже был вред, потому что если бы она не была точно такой, какая она есть, я… Как знать, может, я сейчас была бы далеко отсюда с мужем и детьми. А то… к этим годам только и «достижений» в жизни, что забочусь о кошке. Ну скажи, разве это жизнь, соответствующая природе?
Я ничего не сказала, явно было видно, что она и не ждала ответа. Она замолчала, но скорее всего не надолго. У нее набралось много хорошего, но не происшедшего в ее жизни, о чем она испытывала потребность поговорить. Сердце мое наполнилось жалостью… к нам обеим. И надеждой. О, как мы в сущности друг на друга похожи! Может, мы даже станем подругами. Подругами! И тогда я ей расскажу о Стиве, и воспалении легких, обо всем. Я расскажу ей, а она должна меня выслушать, потому что я ее выслушала.
— Хочешь погуляем, Юла? — спросила я дружелюбно. — Просто так, поболтаем, познакомимся поближе… Согласна? — Но поскольку она продолжала молчать, только как-то бдительно наблюдала за мной из-под полуопущенных ресниц, то от смущения я добавила с наигранным… фамильярным хихиканием: — Ладно, пойдем, мне тебе надо многое рассказать. И о моей матери…
Я осознала всю гадость своих слов и своего поведения, осознала, что таким образом я заставила ее увидеть себя моими глазами, притом совсем не… или не совсем такой, какой я видела ее в действительности. Но было уже поздно. Увы, тем, что ты подлаживаешься и хихикаешь, дружбы не завоюешь.
Она отошла от окна и приблизилась ко мне.
— Погуляй одна, Эмилия, — сказала она. — У меня… есть дела.
Она не торопилась отойти от меня. Дала возможность и мне увидеть себя ее глазами. А то, что я увидела, никак, ну никак не понравилось.
Я вновь пересекла коридор и, убедившись, что Юла поднимается на верхний этаж, во второй раз за это утро направилась в гостиную. После столь печального завершения нашего разговора, мое желание увидеть Йоно стало еще сильнее, мне просто не терпелось… поучиться у него. Потому что в известном смысле, не таком уж, впрочем, и иносказательном, я тоже чувствовала себя утопленником, которому надо снова подняться со дна и вылезти на сушу, чтобы набраться храбрости — пока очередной житейский прилив не затащит его обратно.
— Как спалось? — нагнал меня свистящий, как лопнувшая шина, шепот. Шепот Арнольда, конечно!
Мне показалось, что мне снится сон или, что время вернулось на час назад и все начало повторяться… что было бы неплохо, так как я, непременно, что-то бы изменила. К моему огорчению, вернулось не время, а всего лишь злой и нахальный слуга с его идиотским поведением!
Я гневно повернулась к нему:
— Что вам от меня надо, Арнольд? Чего вы хо-ти-те?
— Хочу дать вам один совет, — ответил он не крича и не шепотом, то есть вполне нормально, а это доказывало, что он умеет контролировать свой голос и что вчера вечером он кричал нарочно, чтобы испугать меня. — Уезжайте сегодня же, сейчас же. Я посмотрел, вы даже не доставали вещи из чемодана, схватите его и через три минуты вы уже на пути к вокзалу…
— И по какой причине я должна это сделать? По-че-му?
— Ну, не трудно догадаться, что я на этот вопрос, барышня, не отвечу. Может, я не сумею вас убедить, вы останетесь и, вероятно, причините мне массу неприятностей. А если вы поверите и уедете… то откуда мне знать, кому вы расскажете о моем совете? Понимаете?
— Нет.
— Жаль. Я пытался быть предельно ясным. Больше вам ничего не могу сказать. Кроме самого главного: у этого имения нет будущего, барышня. Не будет будущего и у вас…
Я иронически улыбнулась:
— Ах, какое важное и мудрое открытие!
— Здесь вам придется жить в основном прошлым.
— В моем прошлом, Арнольд, нет ничего, чего бы я боялась или стыдилась, — солгала я, но он меня не услышал. — Так что… Спасибо за «совет» и прошу вас ос-та-вить ме-ня в по-кое!