– Наверх! Живо!
Они бежали по грубо вытесанным в скальной породе ступеням все выше и выше, продираясь сквозь слои пыли и паутины. Гловер на мгновение обернулся, чиркнул зажигалкой и поджег оборванные шелковые нити. Яркая огненная стена ненадолго задержала погоню.
– Да уж, Алекс! К глубинному самоанализу ты явно не склонен.
Расщелина заканчивалась тупиком. Они добрались до узкой приставной лестницы, оставленной здесь Гловером и поднимавшейся к резной деревянной двери у основания свода пещеры.
– Лезь первым! Я за тобой!
Вульф без колебаний полез наверх, а Гловеру пришлось задержаться. Фобии настигли их, и нужно было срочно что-то предпринять. Он пошел к ним навстречу, широко расставив руки и демонстрируя отсутствие каких бы то ни было дурных побуждений, за что моментально удостоился шматка грязи, прилетевшего ему прямо в лицо.
– Эй, молодежь, хорош! – прикрикнул он. – Попридержите коней. Я вас не боюсь и даже не хочу знать, кто вы нахрен такие. Давайте вдохнем поглубже и выпустим пар. Хотите услышать старую добрую шутку?
– Засунь в задницу свое старперское дерьмо, рыжий хер! – выступил вперед самый задиристый паренек из компании. – Нам нужен не ты, а тот ссыкливый мудак! С дороги!
– Знаю-знаю, но вы все же послушайте. Знаете, зачем родители покупают детям домашних питомцев? Чтобы расширить их кругозор. Собаки учат преданности. Кошки – независимости. А можете представить, для чего нужны хомяки?
Повисла безмолвная пауза. Подростки окружили Гловера стаей гиен. Вульф добрался до вершины лестницы и бросил взгляд вниз. Следовало смелее противостоять юношеским страхам и комплексам.
– Слышите, придурки? – перевел на себя внимание Вульф. – У хомяков задача в духе Иисуса – показать детям смерть!
Алекс расстегнул ширинку и принялся мочиться на компанию подростков прямо с верхотуры. Несколько капель долетели и до Гловера.
– Вульф, твою же мать… – договорить он не успел, потому что мимоходом получил палкой по голове.
Толпа улюлюкающих подростков ринулась вверх по лестнице. Алекс раскрыл деревянную дверь и вывалился в подъезд, чуть не споткнувшись об ящик с инструментами, оставленный Гловером. Подхватив кувалду, он пробежал немного вперед. По обе стороны коридора шли цифры с одинаковыми номерами квартир, звонки и обувные коврики, но сами двери отсутствовали вовсе. Вот отчего Гловер так долго не мог найти его комнату. Посреди коридора стоял уборщик и мыл полы видавшей виды шваброй, насвистывая какую-то популярную мелодию.
– Куда это вы собрались на ночь глядя, молодой человек? – бросил он, не оборачиваясь. – Все добрые люди уже давно почивают в мягких кроватках и отдыхают перед новым трудовым днем. Одна шваль шляется.
Это был мужчина, очень похожий на Беккера. С седыми длинными волосами, собранными в хвост. Кустистыми, вислыми, как у моржа, усами. В потертой спецовке клининговой службы.
– А вы не особо общительный жилец, верно? – хмыкнул он, кивнув в сторону отсутствующих дверей. – Мне-то по барабану, чем вы занимаетесь в четырех стенах, главное не создавайте проблем. Мы поняли друг друга?
Вульф кивнул.
Позади послышался приближающийся топот нагнавших его фобий. Подростки, выбравшиеся в коридор, двигались вперед, сбившись плотной кучкой. Вульф перехватил было кувалду поудобнее, но уборщик с укоризной посмотрел на него и неодобрительно помотал головой, обмакнул тряпку в ведро и вышел им навстречу, оставив Алекса за спиной.
Он отчертил линию мокрой тряпкой и прикрикнул на них:
– Нечего здесь ночью шататься, шантрапа! Уборка идет! Натопчите мне еще тут. Ну-ка быстро все по домам! Поди и восемнадцати-то никому нет, а алкоголем разит за версту. Если сейчас не исчезнете с глаз моих, всем родителям доложусь, а уж они устроят вам сладкую жизнь. Быстро-быстро! Кыш отседова!
Недовольно ворча и недобро зыркая на Вульфа, подростки стали разбредаться по квартирам. Кирпичная кладка на месте заложенных дверей распускалась мозаичным цветком, давая им проход, и вновь собиралась в монолит, надежно запирая их внутри. Уборщик вернулся к своему меланхоличному занятию, больше не обращая на Алекса никакого внимания.