Вульф с Гловером сели на весла. Орье расположилась на носу, настороженно вглядываясь в загадочную и непроницаемую мглистую пелену. От обволакивающего и герметичного окружения Вульфу стало не по себе. В глубине ее завихрений он замечал отдаленные картины былых кошмаров. Были ли эти миражи правдой, либо очередным мороком – Алекс предпочитал не всматриваться в зыбкие образы излишне пристально. Стейнбек примостился на корме молчаливый и апатичный. Старый усталый мужчина, выгоревший дотла. Спокойствия за судьбу погружения в хост он не внушал и менее всего походил на грозное психологическое орудие против внутренних демонов, затаившихся во тьме подсознания.
Работая веслом в унисон с Гловером, Вульф размышлял о нескольких вопросах, накрепко застрявших в его мыслях посреди безудержного калейдоскопа гротескных событий. Что значили слова Гловера с Беккером? Гомункул и внедренный агент – все это о нем, Алексе Вульфе. Собственное прошлое стало казаться ему чем-то отдаленным и малозначимым. Кто он такой, в самом деле? Врач-психолог, военный медик, наркоман, безумец, волонтер, психонавт? С ним ли все это происходило или с кем-то другим и совсем в иной жизни? Правда ускользала от него, как клочья тумана, который нельзя ни схватить, ни потрогать.
Гловер заметил потерянную мину на лице Алекса и толкнул его в бок:
– Не вздумай копать глубоко и анализировать все то, чему стал здесь свидетелем. Вот вернемся на твердую землю, тогда и займешься изысканиями. Если перенасытишь разум картинами и образами, что видел в КОС, не миновать тебе постгипнотической фуги.
– Хватит нести чушь, мистер Гловер! – пробурчал Стейнбек. – Этот молодой человек последний, кто может потерять над собой контроль в группе извлечения. Директор всегда знал это. Он выбирал не вслепую. Услышав про нейровирусную атаку, я начал догадываться, для чего здесь мистер Вульф. Пейтон задумал убить двух зайцев одним выстрелом. Посмотрим, к чему приведет подобная самонадеянность.
– О чем вы, профессор? Не поделитесь?
– Небольшие озарения. С момента знакомства с Пейтоном я стал придавать им куда большее значение. Директор задумал охоту на живца.
– И кто добыча?..
– Тихо вы! – зашипела с носа лодки Орье. – Дайте сосредоточиться, иначе точку входа пропустим.
Подул порывистый осенний ветер, принесший с собой холодную морось затяжного дождя и запах гниющей палой листвы. Он проделал в тумане брешь, в которую вошла лодка. Они выплыли на середину озера. Поверхность его подернулась легкой зыбью. Огромная луна в половину неба взошла на небосвод, расстелив на воде дорожку из мертвенно-бледного света. Орье распорядилась достать из воды весла и крепко вцепилась в борта лодки, примащиваясь поудобнее.
– Раскачивайте ее. Нам надо перевернуться, чтобы попасть в сон директора.
– Как она это делает? – вполголоса спросил Вульф, перенеся вес на край лодки.
– Чего делает? – уточнил Гловер, пыхтя от натуги.
– Находит дорогу во сне.
– Для нее это столь же естественно, как есть или дышать. Вы способны писать стихи, молодой человек? – осведомился Стейнбек.
– Паршивые разве что.
– Как и я, но некоторые пишут великолепно. Это особенность работы мозга. У кого-то есть предрасположенность, а у кого-то ее нет. То же и здесь. То, что вам кажется случайным, простым и легким, есть плод тщательной селекции персонала и бесчисленных экспериментов. Проб и ошибок. Целые отделы Конторы денно и нощно работают над тем, чтобы в КОС все прошло максимально гладко. Настолько насколько это вообще возможно, – он крякнул и опрокинул лодку кверху брюхом.
Уйдя под воду, психонавты вместе с лодкой вынырнули на поверхность в тени старинного замка, короной венчавшего вершину скалы, сурово нависшей над небольшим поселением, ютившимся у берега озера на крутых склонах. Бардовые черепичные крыши домов были укутаны пряным дымком, вырывавшимся из печных труб. Узкие, вымощенные камнем улочки, где с большим трудом могли разъехаться встречные автомобили, освещались приятным оранжевым светом стилизованных газовых фонарей, хотя они давно сменили ископаемое топливо на экологически чистое электричество от ветряков, заполонивших горизонт. Луна озаряла завороженные лица психонавтов. Ее безжизненные лучи высушивали намокшую одежду не хуже неистовой летней жары.
На песчаном берегу у самой кромки воды сидели мальчик с девочкой, склонившись над раненой птичкой, о чем-то неслышно переговариваясь. Паренек предельно осторожно, стараясь не напугать, взял пичугу на руки и, ласково поглаживая, принялся со знанием дела осматривать тщедушное тельце. Раскрыл и ощупал сперва одно крыло, а затем и второе. Проверил лапки, при прикосновении к одной из которых птаха принялась бить крыльями и вырываться. Успокоив ее, мальчик передал птицу девочке, взявшей нахохлившийся комок перьев со смесью страха и неподдельного восторга. Он немного порылся в плавнике, выброшенном на берег, и отыскал подходящую по размеру палочку. Оторвав от рукава рубахи кусок материи, мальчик что-то с улыбкой сказал девочке, еще крепче вцепившейся в птичку. Он расправил поврежденную ножку и соорудил самодельную шину. Не переставая аккуратно удерживать птицу, девочка радостно захлопала в ладоши и поцеловала мальчишку в щеку.