– Какой ужас, – испугалась продавщица и быстро перекрестилась.
– Наверное, удар хватил во время поездки, – догадался умудренный опытом Раймонд.
– Хорошо, что в поезде, если бы на машине ехал и был за рулем, мог бы попасть в аварию, как тот водитель, что ехал на автобусе во Вронки, ему стало плохо, и он врезался в дерево, четыре человека погибли. Возле Памёнтково это было. Мне рассказала Майхшак, жена ее брата ехала тогда в этом автобусе, ей повезло, что она сидела сзади, а не впереди, кто сидел близко от водителя, те как раз погибли, – добавила Хеля.
– А водитель тоже погиб? – поинтересовался Ливер.
– Да нет. Я же говорю, у него был инфаркт, и он спокойно умер за рулем, а те, что погибли, были пассажирами.
– Никакой это не инфаркт, – сказал Зыга, которому все рассказала одна из уборщиц. – У него не было руки, – объяснил он и посмотрел на Раймонда, уверенный, что эта сенсация стоит как минимум еще одной бутылки пива.
– Наверное, на войне потерял, – предположил Раймонд.
– Господи, столько лет прошло, а люди еще ходят без рук и даже без ног. Пусть бы их земля не носила, этих фашистов, – поддержала его продавщица.
– А вы знаете Вуйтика? У него вообще ног нет, а как на коляске носится. Только ноги он не на войне потерял, а по глупости, когда лег на рельсы, потому что думал, что он у себя дома. А теперь даже наверх поднимается без ног, и так носится, что любого пацана обогнал бы, если бы хотел с ним соревноваться. Хуже всего, когда напьется, тогда он не держится вертикально, и у соседей с ним проблема, потому что он подъезжает к подъезду и громко орет, пока кто-нибудь не втащит его наверх…
– Да не на войне! – обиделся Зыга, заметив, что сенсация их не тронула. – Ему кто-то руку отрезал и убил насмерть в этом поезде. А милиции там было человек двадцать и еще охрана. А этот безрукий, мертвый, был в форме железнодорожника. И его нашла баба, которая убирает в вагонах. В туалете, где он лежал, крови было как на бойне. Так что вагон пришлось отцеплять от «Беролины» и отгонять в другое место, потому что такой грязный к немцам он не мог ехать.
Зыга замолчал и триумфально посмотрел на Раймонда, который так впечатлился, что даже перестал пить.
– Один мой приятель ездит этим поездом, – сказал изменившийся в лице Ливер. – Работает там проводником. Наверное, заскочу к нему и узнаю, что случилось. Скорее всего, он будет знать.
Он поставил недопитое пиво и молча, не прощаясь ни с кем, вышел из магазина. Зыга воспользовался ситуацией и допил оставленное Раймондом пиво, подумав при этом, что хорошо много знать, ведь, как сказали однажды в выпуске новостей, информация – это тоже товар.
15:45
Отцепленный от состава вагон второго класса международного поезда Познань-Берлин стоял у старого склада. Здание времен кайзера Вильгельма было в лучшем состоянии, чем некоторые построенные после войны, но, несмотря на это, оно перестало выполнять функции склада. Когда-то здесь хранились экзотические бакалейные товары, поставляемые в познанские магазины. Однако сейчас поезда ничего не привозили в Познань из Индии и Африки, поставками всех продуктов питания занималось Воеводское торговое предприятие, и даже та продукция, что причислялась к деликатесам, была лишь тенью воспоминаний о прежних эксклюзивных товарах. Старый склад, где когда-то пахло цитрусовыми и душистыми пряностями, провонял кошачьей мочой и машинным маслом. Он иногда использовался в качестве ремонтной платформы, когда нужно было быстро отремонтировать вагоны. Сегодня его оккупировали милиционеры.
– Настоящая бойня, – сказал младший лейтенант Олькевич, внимательно разглядывая лужу засохшей крови на полу туалета, после чего сплюнул с отвращением под ноги.
Он освободил узкий проход, чтобы эксперт-криминалист мог пройти. Мужчина протиснулся мимо Теофиля и исчез за дверью туалета. Олькевич вынул из внутреннего кармана потрепанного плаща пачку сигарет «Экстра» и закурил. Он не воспользовался зажигалкой-пистолетом, а обычными спичками. Зажигалка была для особых случаев. Незачем было показывать ее всем подряд.
– Настоящая бойня, – повторил младший лейтенант, посмотрев на сидевшего на деревянном ящике майора Мартинковского. Фред, скрестив руки на груди, смотрел на сновавших по платформе санитаров в белых халатах, собиравшихся перенести завернутый в простыню труп в санитарную машину. Врач Яблонский сделал запись в большом блокноте, вырвал страничку и подошел к Мартинковскому.
– Что скажете, доктор? – спросил милиционер, взяв у врача предварительное заключение о причинах смерти.
– Предварительный осмотр указывает на то, что смерть наступила около восьми часов назад. Мужчина был задушен. Эта петля, что у него на шее, скорее всего, затянулась сама, когда ему отрезали кисть. Руку резали, когда человек был еще жив.