Из документов следствия. 1987 год.
Из «Постановления о принятии дела к своему производству». «10 июня 1987 года, город Ашхабад.
Я, старший следователь Атаев, рассмотрев материалы уголовного дела №... УСТАНОВИЛ: 1 июня 1957 года на участке н-ской пограничной заставы в районе погранзнака №... пограничным нарядом были обнаружены на советской территории трое неизвестных нарушителей государственной границы СССР...»
...А сегодня была весна 88-го.
Мы въехали на территорию заставы, и молодой солдатик с повязкой на рукаве тут же подбежал к машине, козырнул сопровождавшему нас с фотографом офицеру из штаба отряда.
— Кто на хозяйстве? — коротко спросил, приоткрыв дверь, наш гид.
— Замполит.
— А начальник где? Капитан Конев?
— В ночной наряд ушли, — ответил солдат и взглянул на предсумеречное небо.
Хлопнула дверца, «УАЗ» покатил к стоянке мимо двух замерших БТРов, под глухой перестук дизельной электростанции. А у меня перехватило дух: в ночной наряд! А что если именно сегодня, именно здесь пойдут «гости»?! Не зря же и начальник, майор Бычков, и «лучший друг» нарушителей, капитан Конев, отправились на ночную вахту...
В сильнейшем волнении я выбрался из машины и, пожав руку усталому замполиту, тут же осведомился, давно ли и далеко ли ушел наряд.
— К первому спуску, — он ткнул в карту участка, когда мы вошли в помещение.
— А не догоним их? — как бы между прочим поинтересовался я.
Замполит удрученно переглянулся с усмехнувшимся сопровождающим.
— Разговор с вашим братом старый и бесполезный. Посторонним там делать нечего. А если стрельба начнется? Если с вами там не дай Бог что — нас же потом спросят: на каком основании? Кто за вас отвечать будет?
Я уныло кивнул.
— А когда они должны вернуться?
— К утру, если ничего не случится.
— Тогда, может, к крепости сходим? — робко предложил я. Замполит согласился, и мы отправились к крепости.
По правде говоря, крепость — это не крепость, а древнее городище. По не слишком проверенным прикидкам местных знатоков этим руинам не меньше пяти, а то и семи веков. От заставы городище отрезано неглубоким ущельицем, куда мы и стали спускаться, предводительствуемые замполитом с автоматом за плечом, и, наконец, по ступенчатому склону вскарабкались к развалинам.
Дикое, глухое место!..
Город был расположен на вершине плато, обрывавшегося далеко вниз отвесными складчатыми скалами. В наступавших сумерках мощные коричневатые стены пропасти выглядели каким-то жутким сооружением — непобедимым контрэскарпом, воздвигнутым природой. Контрастные, черные линии разломов, щелей, складок прочерчивали их гигантские монолиты, как будто тая в этой темноте неизвестную, но зловещенеподвластную человеку силу. А вдали, восточнее, за глухой пустотой ущелья, поднималась такая же отвесная, такая же чудовищно мощная стена Зюльфа-гарского хребта, багрово-красная в последних лучах спадавшего солнца. И только паривший силуэт распластанного в небе орла нарушал мертвую стылость пейзажа с древним умершим городом, с могильными камнями нескольких кладбищ, разбросанных по ближнему склону, с далеким, казалось, абрисом наблюдательной вышки заставы, что виднелся сквозь обрушенный купол мечети у самого края обрыва...
— Археологов бы сюда, — сказал кто-то из нас.
— Только их нам и не хватало, — хмыкнул замполит.
— Местечко и так беспокойное. Без археологов клиентура обширная...
— А где их тропа? — спросил я.
— А вон, внизу, — носком сапога он скинул в пропасть камень. — Да уж теперь они тут не ходят. Одних как-то даже на мотоцикле взяли. Хороший мотоцикл был. «Судзуки». Японский.
— И где ж они теперь «шастают»?
— А вот куда ребята пошли, наряд. Вдоль хребта, по речке. Завтра покажем... Ну что, может, домой пойдем? Стемнеет скоро! — Он поправил автомат.
Мы согласно двинулись в обратный путь.
...Это был особый момент суток, разгар сумерек, то, что в кино называется «режимом» — почти мгновенный период времени, когда небо и земля неразличимы по цвету. Как выяснилось позже, ночной наряд в этот момент подошел к завершающему этапу пути, к точке так называемого «Первого спуска», преодолеть который необходимо было именно в этот чрезвычайно короткий отрезок. Тем самым обеспечивались полнейшая скрытность спуска с хребта, своевременный выход на рубеж развертывания и мероприятия по маскировке на месте расположения.