— В особенности топориками и абордажными саблям, — иронично произнес адмирал.
— Именно так, сэр, — согласился Граймс. — Топориками, тесаками… и прочими подручными средствами.
— У меня предложение лично для Вас, коммодор, — сказал адмирал Хенесси. — На нашей базе есть Центр рукопашного боя. Вы можете пройти ускоренный курс обучения…
— Боюсь, у меня не будет времени, — с надеждой в голосе ответил Граймс.
— У Вас будет время, коммодор. Для того чтобы установить экраны и оборудование для антигравитационной системы, понадобится не пять минут и даже не пять часов. И для ремонта орудий тоже.
— У тебя будет время, — сказала Соня.
Граймс вздохнул. В молодости ему доводилось участвовать в паре небольших стычек в космосе. Но сходиться с противником врукопашную… Когда перед тобой стоит задача уничтожить вражеский корабль, редко задумываешься о том, что вместе с кораблем погибает значительная часть экипажа. Об этом действительно лучше не думать. Ты просто выпускаешь снаряд или ракету — и бесстрастная электроника сообщает тебе, что цель уничтожена. Ни рваных ран, ни агонии… Самое неприятное зрелище, которое тебя ожидает — это заиндевевшие останки, похожие на изуродованные манекены. Между тобой и смертью — расстояние от корабля до корабля время, которое требуется для того, чтобы преодолеть его. Ты не увидишь, как после твоего удара теплая кровь начинает толчками бить из перерезанной артерии, как в глазах другого угасает жизнь.
— У Вас будет время, коммодор, — повторил адмирал.
— У тебя будет время, — подтвердила Соня.
— А как насчет Вас, миссис Граймс? — осведомился Хенесси.
— Вы забываете, сэр, — холодно улыбнулась она, — что в свое время меня учили калечить и убивать представителей любых цивилизаций, с которыми мы контактируем.
— Значит, мистер Граймс будет проходить обучение в одиночестве, — ответил адмирал.
Следующие три недели совершенно измотали Граймса. До сих пор он считал, что сохраняет хорошую форму. Как оказалось, это было не совсем так.
Он получил комплект специального снаряжения, и все равно после каждой схватки с сержантом-инструктором ходил в синяках. Он возненавидел кинжалы, хотя он и достиг определенных успехов в обращении с ними. Еще сильнее он возненавидел абордажные сабли, а топорики на длинной рукоятке, с пикой и крюком на конце вызывали у него приступ бешенства.
Но однажды его посетило вдохновение.
После очередной схватки инструктор, как обычно, объявил перерыв. Граймс, едва переводя дыхание, стоял, всем телом навалившись на топорище — сегодня они тренировались с абордажными топориками. Он взмок под своей пластиковой броней, пот катился градом, ссадины горели огнем. И вдруг, без всякого предупреждения, инструктор одним ударом сапога выбил из-под него опору. Граймс грузно рухнул, увидел занесенный над собой топор и понял, что настал его последний час.
И тут в голове у коммодора что-то щелкнуло.
Еще не соображая, что делает, он откатился в сторону, и острая пика вонзилась в землю в дюйме от его шлема. Через секунду Граймс уже был на ногах, тут же упал на колени, и острие, которым было увенчано топорище, угодило сержанту в пах. Лицо десантника перекосилось — пластик лишь смягчил удар — и он замахнулся, словно в самом деле хотел разрубить противника пополам.
Лезвие со свистом описало короткую дугу, раздался хруст, и в руках сержанта остался обрубок топорища длиной около двух футов. Следующий удар опрокинул инструктора навзничь, и…
Когда багровая пелена спала с глаз коммодора, он обнаружил, что стоит над поверженным десантником, приставив к его груди острие пики.
Сержант выглядел скорее ошарашенным, чем напуганным, а потом на его лице медленно расплылась улыбка.
— Потише, потише, сэр. Еще немного — и Вы меня проткнете. Вы же не собираетесь меня убить, правда?..
— Прошу прощения, сержант, — пробормотал Граймс, переводя дыхание. — Но Вы, кажется, тоже не слишком удачно пошутили.
— Так и было задумано, сэр. Никогда и никому не верь — это первое правило, которое надо усвоить.
— А второе?
— Похоже, Вы его уже знаете. Врага надо ненавидеть. Забудьте слово «противник». Когда Вы сидите в рубке и смотрите на противника в прицел лазерной пушки, лучше сохранять хладнокровие. Но если уж вы сошлись с противником — с врагом — лицом к лицу…
— Кажется, я понял, сержант.
Он покидал Базу без особого сожаления. Ему предстояла масса дел. И прежде всего — модификация «Свободы», которой предстояло лететь в неизведанное.
Глава 11
«Свобода» была приписана к Военному Флоту Приграничья, но это не повлекло за собой никаких внешних проявлений. Крылатое колесо, украшающее обшивку кораблей Конфедерации, не золотилось на ее опаленных бортах. Черную краску, которой было написано ее имя, оставили в неприкосновенности — равно как и золотые выпуклые буквы, похожие на английские.
Новый экипаж почти полностью состоял из офицеров запаса — мужчин и женщин. Как всегда, прибыло подразделения космодесантников. Новая форма — если эти лохмотья можно было назвать формой — не предполагала погон, шевронов и прочего, и знаки различия наносились несмываемой краской на запястья. Мужчинам было предписано не бриться, а женщинам запрещалось делать прически и пользоваться декоративной косметикой.
«Свобода» выглядела точно так же, как и несколько недель назад, когда «Маламут Приграничья» притащил ее в порт. И даже внимательный наблюдатель вряд ли смог бы догадаться, что эти изуродованные орудия способны вести огонь.
Антигравитационный контейнер разместили по соседству с двигательным отсеком, в просторном пустом помещении, которое, по-видимому, служило столовой. Другой отсек превратили в убежище — стенки, пол и потолок облицевали толстыми свинцовыми плитами. По расчетам Граймса, такой защиты было достаточно, чтобы экипаж не пострадал от радиации в момент атомного взрыва. Ученые уверяли, что вероятность оказаться после взрыва в той Вселенной, откуда корабль появился, равен почти семидесяти процентам… а вероятность угодить хоть в какой-нибудь временной поток максимально приближена к ста.
На одном из корабля было еще одно немаловажное изменение. Специально для экспедиции была изготовлена партия свиных консервов, внешне полностью идентичные тем, в которых хранилось человеческое мясо.
— В конце концов, свиная кровь по составу близка к человеческой, — сказал Граймс, когда один из научных сотрудников начал протестовать, требуя полного правдоподобия. — Черт возьми, мы пираты — но не каннибалы!
По виду не скажешь, добавил он мысленно. Его офицеры действительно больше напоминали толпу дикарей, чем джентльменов удачи. Мужчины успели обрасти настолько, что порой он отличал их только по меткам на запястье. Впрочем, те не слишком переживали — в отличие от женщин. Возможно, поэтому живописные прорехи на их одежде в самых неожиданных местах подчас отвлекали внимание от их лиц…
Да, воистину, встречают по одежке. Но ведь именно этого он и добивался! В конце концов, Соня смотрелась очень неплохо. Она носила свои лохмотья с таким шиком, точно они были последним воплем моды и стоили дороже, чем весь Флот Миров Приграничья. О себе Граймс такого сказать не мог. Сидя в пилотском кресле и разглядывая свои драные шаровары, он чувствовал, что уши у него краснеют от стыда и вот-вот станут одного цвета с пунцовой полоской на руке — единственным, что указывало на его звание. Как ему не хватало куртки с золотыми погонами, фуражки с кокардой и форменные шорт — одежды, в которой он обычно ходил на корабле! Конечно, по большому счету это ерунда… но сейчас ему хотелось немного отвлечься от более серьезных проблем. Над ними ему еще предстоит поломать голову — чуть позже.