Герцог вытащил часы – время близилось к полуночи. Скоро он проберется на конюшню, оседлает лошадь и уедет! У него не было ни малейшего желания оставаться в этом доме. Правда, Трайдону не давала покоя мысль о человеке в сером. Где-то он видел его раньше, но где именно, вспомнить не мог.
Хотя с какой стати новый покровитель Каролины должен что-то для него значить и так возбуждать любопытство? Ему было очень жаль Георгию, как, впрочем, и любую другую девушку, окажись та падчерицей Каролины. Самое лучшее для нее – дождаться мужа, который поможет ей во всем разобраться. Да, моряку не позавидуешь… Но это, в конце концов, его дело.
Внезапно герцог почувствовал, что задыхается. Комната была совсем крошечной, и ему казалось, что сами стены давят на него. Но в глубине души он понимал: это прошлое не дает покоя. Стоило ему увидеть Каролину, как он тотчас вспомнил ее льстивые речи, ее уловки, с помощью которых она вытягивала у него деньги. Он снова ощутил, как нежные руки обвивают его шею: «Прошу тебя, Трайдон, купи мне новое платье. Тебе будет приятно любоваться мной», «Пожалуйста, Трайдон, купи мне новый браслет к тому платью из зеленого шелка».
И, наконец, самая большая глупость – покупка рубинового ожерелья. Однажды вечером она надела его. На белом, изумительном, соблазнительном теле, кроме ожерелья, – ни единого лоскутка, ни единой нитки… На такого неопытного юнца, каким он был в то время, это произвело ошеломляющее впечатление. Он с ума сходил от желания, но Каролина уступила только тогда, когда добилась от него согласия оплатить ожерелье.
Герцог вскочил с кровати. Если бы комната была побольше, он бы ходил из угла в угол, чтобы отогнать от себя призраки прошлого. Трайдон присел к столу, на котором остался почти нетронутый ужин.
Он был настолько зол на самого себя, ему так наскучило сидеть в этой комнатушке и так хотелось поскорее вырваться на свободу, что его раздражение перешло все границы. Он не намерен больше участвовать в этом грязном деле! Герцогу Вестейкру здесь не место! Теперь ему даже с трудом верилось, что он мог помогать шайке контрабандистов.
Свечи догорали, но, когда Георгия появилась в комнате, света было еще достаточно, чтобы разглядеть мрачное лицо герцога.
– Я ожидал, что вы придете значительно раньше, – недовольно буркнул он.
– Прошу прощения, – ответила Георгия. – Но меня задержали неотложные дела.
– Надеюсь, теперь-то я могу ехать? Имейте в виду, миссис Бейли, я намерен убраться отсюда, чего бы мне это ни стоило.
– Да, теперь можете. Я попросила Неда оседлать вашу лошадь и отвести ее к заливу.
Герцог вздохнул с облегчением:
– Тогда в путь!
Он хотел подняться со стула, но Георгия жестом остановила его:
– Подождите, мистер Рейвен. Прежде чем вы уедете, мне необходимо вас кое о чем попросить.
– О чем же? – тоскливо спросил герцог.
– Об одном одолжении.
– Одолжении? – Он удивленно вскинул брови. – В таком случае, пока вы еще ни о чем не попросили, хочу заметить, что у меня нет никакого настроения делать вам одолжения. Если уж быть предельно откровенным, я хочу уехать отсюда поскорее.
– Я не вправе вас за это винить, – заметила Георгия. – Но, может быть, вы все-таки выслушаете меня? Я бы не стала вас ни о чем просить, если бы не попала в отчаянное положение.
У герцога возникло дурное предчувствие. Он внимательно посмотрел на Георгию. Усталая и измученная, она стояла, прислонившись к двери, и, казалось, едва держалась на ногах. Волосы в беспорядке падали на ее бледное лицо. Подол платья выпачкан, будто она шла по грязи.
– Ну, в чем же дело?
Голос герцога прозвучал резко. Ему не хотелось замечать, какая она беззащитная, не хотелось вспоминать звук пощечины, которой наградила ее Каролина.
– У меня не хватает гребцов, – еле слышно вымолвила она.
– Ну и что? Меня это не касается.
Похоже, тон, каким были произнесены последние слова, заставил Георгию перейти от обороны к наступлению.
– А если я сделаю так, что это будет вас касаться, мистер Рейвен? Если, пока вы не согласитесь помочь мне, я не выпущу вас отсюда? Если донесу на вас? Я не стану говорить, что вы контрабандист. Я скажу, что вы вор и собирались ограбить присутствующих на вечере дам.
Герцог был настолько ошеломлен ее словами, что с минуту молча смотрел на нее, а потом громко рассмеялся:
– Ну что ж, извольте, доносите на меня! Приведите сюда этих пьяных мерзавцев, если они еще держатся на ногах, в чем я весьма сомневаюсь, и прикажите им схватить меня и притащить в магистрат. Полагаю, им будет довольно трудно взобраться по лестнице, но даже если и удастся, я скину их вниз одного за другим. И не забывайте, моя дорогая, что ваше тайное убежище уже не будет ни для кого секретом. О нем узнают все, и ваша мачеха – в числе первых.