Я продолжила путь.
Земля под ногами стала мягкой и пористой, при каждом шаге выступала влага. Острые кромки сырой травы царапали мои щиколотки.
Лес далёк от однообразия. В нём тысячи подъёмов и спусков, свои высоты и долины, здесь часто натыкаешься на упавшие деревья и сопревшую древесину, на травмированные, почерневшие стволы и опалённые молнией обломки, множество разбросанных валунов и относительно голые места, есть цветущие луга и тёмные чащобы, скалы и утесы, ручьи, реки и озёра, колоннады высоких деревьев с усыпанными опавшей листвой тихими проходами между ними и почти непроходимые барьеры кустарника. Это отдельная страна, точнее даже страны.
За последние дни прошло много дождей, и я очень надеялась на то, что дождь пойдёт снова, смоет мой запах с камней и почвы, сотрёт мои следы.
Я понятия не имела, где я находилась, за исключением того, что где-то на северном берегу Александры.
Я видела, как табук, маленький, изящный, однорогий, с коричневой шёрсткой, поражённо поднял голову от заполненной водой ниши и умчался прочь. Это очень красивые животные, большеглазые и осторожные. Обычно они живут небольшими группами, и если увидел одного, можно не сомневаться, что где-то неподалёку пасутся его сородичи.
Время уже перевалило далеко за полдень, но пока ещё было тепло.
Поднявшись на сухое место, небольшой свободный от кустарника взлобок, я присела на траву и дала отдых своим натруженным ногам. Всё сильнее давали о себе знать усталость и голод. Я шла уже несколько анов. Теперь область, охраняемая ларлами, осталась далеко позади. Посидев совсем немного, я продолжила путь, но спустя какое-то время остановилась снова, поняв, что усталость никуда не делась, и моё тело требовало настоящего отдыха. Обнаружив удобную полянку с мягкой травой, в которой местами скрывалась путаница толстых, крепких, покрытых листвой лиан, я решила сделать привал. На некоторых побегах этих лиан я заметила большие, похожие на стручки наросты. Таких растений мне ещё видеть не приходилось, ни в тарновом лагере, ни около корабельного. Но я не уделила им особого внимания и, пройдя к центру полянки, со стоном облегчения рухнула в траву. Я одёрнула тунику на бёдрах, хотя вокруг не было никого, кто мог бы за мной наблюдать. Мне было известно, что мужчинам нравится иногда любоваться своими спящими рабынями. Я предположила, что они находили это волнующим зрелищем. Интересно, подумала я, были ли мы, действительно, красивы в такие моменты. Я бы предположила, что некоторые из нас, несомненно, были. А как насчёт меня? Наверное, ведь из-за чего-то же меня переправили на Гор.
Внезапно я проснулась от своего собственного крика. Я не могла пошевелить своими ногами. Мои лодыжки, казалось, были опутаны какими-то густыми волокнами, которые казались живыми. А потом я с ужасом увидела, как они перемещаются всё выше по моим икрам и вдруг почувствовала как мою ногу что-то укололо. Я взвыла от боли и страха. «Ост!» — подумала я. Но здесь не могло быть никаких сотов. Конечно же, не здесь. Их ареал не распространялся так далеко на север. Если здесь и были осты, то только в клетках, как домашние животные или устройства для убийств. Я с ужасом смотрела вниз. В мою правую икру впились два волокнистых, похожих на клыки шипа. До этого они скрывались внутри одного из тех самых стручков, на которые я не обратила внимания, и которые теперь открылись. Я не знала, что их привлекло, было ли это тепло моего тела, движение или запах крови. Я завизжала и попыталась подняться на ноги, но упала. В ужасе я увидела, что ещё несколько усиков, извиваясь подобно змеям, шелестя в траве, потянулись в мою сторону. Вокруг тех двух шипов, что глубоко вошли в моё тело, появились крошечные колечки крови. Растение, и это я поняла со всей очевидностью, всасывало в себя мою кровь. Я могла видеть как внутри шипов движется темнота. Теперь уже и другие стручки повернулись в мою сторону. Округлившимися от ужаса глазами я смотрела, что ещё один усик заскользил ко мне.