Я мало что запомнила из своей продажи, кроме того, что произошло ближе к самому концу. Всё проходило словно в тумане. В памяти сохранились только какие-то отрывки ощущений и образов. Опилки под ногами, сцена, факелы слева и справа, тёмный зал, размытые лица и очертания фигур, призывы аукциониста, редкие ответы из зала, прикосновения плети, помогающие мне, направляющие меня, то поворачивающие меня, то поднимающие мне подбородок и так далее. Боюсь, я была слишком напугана, слишком напряжена, чтобы улыбаться, чтобы показать себя с лучшей стороны. Но он не бил меня. Каким он казался понимающим, каким добрым! И вдруг он схватил меня за волосы и сжал кулак, не давая мне даже пошевелить головой. Я замерла в недоумении. И тут он дотронулся до меня! Это было сначала нежно и быстро, а затем всё настойчивее, плотнее и неумолимее! Ремни плети! Я была беспомощна! Я вскрикнула, попыталась увернуться, выкрутиться, но рука в моих волосах крепко удерживала меня на месте, не оставляя ни единого шанса избежать этой ласки. Я пыталась бороться с этим прикосновением, с чувствами и эмоциями, которые оно дарило, но я принадлежала этому! Я извивалась, корчилась, рыдала и умоляла. Потом я почувствовала, что теряю контроль над своим телом, вдруг ставшим диким, сотрясаемым спазмами. Он должен остановиться, но он этого не сделал! Я больше не могла контролировать себя. А потом я услышала смех. Когда он отпустил меня, я была в тысячу раз более голой, чем когда-либо прежде. Я была выставленной напоказ рабыней! Я рухнула на колени, утонув в опилках. Слёзы лились неудержимым потоком. Моё тело сотрясали рыдания. Наклонившись вперёд, я спрятала лицо в ладонях.
Насколько я была опозорена и пристыжена. Я слышала смех в зале.
Как далеко в прошлом остался теперь магазин и мужчины, которых я знала!
Мне приказали покинуть сцену, и даже помогли спуститься по вниз по лестнице. Если бы не поддержка помощника аукциониста, боюсь, я не устояла бы на подгибающихся, отказывающихся держать мой вес, ногах.
Меня продали.
Иногда я спрашиваю себя, а что если великолепных свободных женщин этих мужчин, столь высокомерных и отстранённых, столь величественных и гордых, столь защищённых и уверенных в собственной безопасности, так изобильно и красиво одетых и завуалированных, закутанных с головы до пят, раздеть и вывести на сцену торгов, на которой подвергнуть такой же ласке, не закричат ли они точно так же как и я, не начнут ли извиваться, не прыгнут ли навстречу ласкающей их руке, так же постыдно и покорно, беспомощно и позорно, с тем же облегчением и спазмами, как это произошло со мной? Насколько ничтожны мы в своих тряпках на их фоне! Но, когда все сказано и сделано, так ли уж сильно они отличаются от нас? Не может ли быть так, что все мы — рабыни?
Гореанские мужчины терпеливы.
Я слышу, скрежет засова на двери, к которой ведут ступени. Скоро у нас в корытах будет каша, и в мисках у тех, кого приковали цепями к тяжёлым кольцам, вмурованным в стену.
Нам пока ещё не разрешают есть, используя руки.
Глава 6
Перед каждым открыты тысячи дорог.
Почему человек выбирает именно эту дорогу, а не какую-то другую? Иногда любопытство, иногда жажда приключений, иногда просто потому что это — новая дорога, ещё не обозначенная ни на одной из известных карт. И всё же, фактически никто не знает, куда может привести его даже самая знакомая и прозаическая дорога. Сотни дорог ведут в Ар, но не случается ли так, что в конце этих дорог может не оказаться Ара? Зачастую впереди виден лишь туман, в который ведёт дорога. Но в конечном итоге, разве не все дороги ведут в туман? А когда налетает порыв ветра и рассеивает туман, путник весьма часто удивлённо взирает на ту страну, в которой он оказался.
Мой кошелек был достаточно тяжёл, во всяком случае, раньше. Почему его вес не удовлетворял меня?
То дельце оказалось выгодным. Мы заполнили все капсулы до единой.
И почему я не оплатил проезд до Дафны заранее, когда приблизилось время весенних рандеву? Серый небесный корабль надолго не задерживается, даже в том далёком месте. Откуда был родом тот корабел, задавался я вопросом, который смог построить такой корабль. Мне объяснили, что где-то в ночи, даже за орбитой лун, существовали острова.