Как я ненавидела его, и как я хотела броситься перед ним и умолять принять меня его рабыней. Это было допустимо, ведь на моей шее уже был ошейник! Я слышала, что в городах даже свободные женщины иногда вставали на колени перед тем или иным мужчиной и просили о его ошейнике. Даже будучи свободными женщинами! А сколько ещё женщин делали это уже будучи в ошейнике! Я вспомнила, как давно, ещё в моём прежнем мире, я уже чувствовала желание броситься перед ним на коленям, но я тогда повернулась и в испуге убежала прочь. Будь я сейчас свободной женщиной, мне было бы достаточно легко привлечь к себе их внимание. Разве не могла кромка одежды случайно приоткрыть лодыжку? А ещё можно было бы даже ослабить ремень сандалии и просить его подтянуть, поскольку женщина не должна наклониться или вставать на колено публично, это было бы невероятно для свободной женщины. Её могли бы даже случайно толкнуть, мимоходом сбив на землю, это была бы ситуация, в которой свободная женщина могла бы законно выразить негодование, или даже, что ещё менее приятно, потребовать расследования против обидчиков, а затем начать преследовать их тем или иным способом. Несомненно, есть тысячи способов, которыми женщина может привлечь к себе внимание мужчины, даже если это экзальтированная свободная женщина. В конце концов, под всеми их вуалями и одеждами, они остаются женщинами. Безусловно, немногие из этих тонких хитростей, если можно так выразиться, были бы в моём распоряжении. Например, подол моей туники почти полностью открывал мои бёдра, и никаких сандалий у меня не было и в помине. Также, я не думала, что с моей стороны было бы разумно первой вступать физический контакт со свободным человеком. Кроме того, возможно, следует отметить, реалистично это или нет, но несчастные случаи со стороны рабыни редко считаются приемлемыми. Например, если рабыня прольёт напиток, или, прислуживая за столом, уронит посуду, не говоря уже о том, чтобы разбить тарелку или бокал, её может ожидать встреча с плетью.
Внезапно, чуть не заставив меня вскрикнуть, его рука метнулась в мою сторону и схватила меня за щиколотку. Я, охваченная страхом, застыла на месте.
— Господин? — пролепетала я, не способная даже встать на колени, поскольку моя лодыжка крепко удерживалась в вертикальном положении.
— Слышь, девка, — сказал он, — сходи к моему рюкзаку. Вон тот, с двумя чёрными лямками. Открой его, вытащи флягу и принеси сюда, а потом подойди к тем двум парням, играющим в камешки, и передай им моё приглшение составить нам компанию.
Я, не в силах даже выдавить из себя стандартное «Да, Господин», настолько была поражена, настолько шокирована, как только он меня выпустил, поспешила выполнить его указание. Наши глаза не встретились. Более того, он даже не взглянул на меня. Казалось, любую появившуюся в поле его зрения лодыжку, ждало бы подобное обращение. Спустя пару мгновений я уже вернулась с его флягой, которую он принял, также не глядя в мою сторону, и сел со скрещенными ногами, как его товарищ. Гореанские мужчины, как правило, сидят со скрещенными ногами, тогда как гореанские женщины обычно стоят на колени.
— Господа, — обратилась я, предварительно опустившись на колени, к двум мужчинам, которых, как я уже знала, звали Ясон и Генак, и указав на хозяина слина и его товарища, сказала: — те господа приглашают вас составить им компанию.
Оба, не сговариваясь, посмотрели в ту сторону, куда я указывала, и товарищ хозяина слина поднял флягу и многообещающе встряхнул ей.
— Хорошо, — кивнул Ясон, и они, ссыпав камешки в маленькийю мешочек, поднялись на ноги.
— Пага? — крикнул Генак.
— Она самая, — отозвался хозяин слина.
— У нас тоже есть пага, — сообщил Генак.
— Тащи! — махнул рукой хозяин слина, и Генак, подойдя к ящику, стоявшему на краю лагеря, вытащил из него четыре металлических чашки и большую, оплетённую сетью бутыль, наполовину наполненную янтарной жидкостью. Я поднялась и, уже было отвернулась, чтобы продолжить свой путь, как вздрогнула, остановленная резким окриком:
— Кейджера!
Я немедленно обернулась и снова опустилась на колени, как рабыня, которой я была, ожидая выслушать очередное распоряжение.
— Глупая кейджера, — буркнул Генак, — Ты что, ожидаешь, что мы будем обслуживать себя сами?
— Нет, Господин! — поспешила заверить его я.
— Она — варварка, — пояснил хозяин слина.
— О-о, — заинтересованно протянул Генак, окидывая меня оценивающим взглядом.