В памяти всплыло случившееся на причале корабельного лагеря. Действительно ли он тогда не узнал меня, стоящую на коленях у его ног, он, который принёс меня к ошейнику, к тому ошейнику, которого я жаждала? «Итак, он презирает меня, — подумала я, — итак, он пренебрегает мной. Так пусть-ка он окажется в нескольких дюймах от меня, более не являющейся свободной женщиной Земли, теперь, прежде всего, благодаря ему, ставшей не больше, чем гореанской кейджерой в ошейнике и тунике, босой и полуголой, не больше чем животным, которое может быть куплено и продано, той, которая теперь, благодаря ему, существует только ради обслуживания и удовлетворения мужчин. Пусть он почувствует моё присутствие, пусть он распаляется и ёрзает, потеет и облизывается, постоянно помня, что я ему не принадлежу!»
Я резко отвернулась, отчего подол моей крошечной туники, взметнулся вверх и хлестнул по бёдрам.
Ясон поднялся, забрал у меня пустую бутылку, пожелал хозяину слина и его товарищу всего хорошего и на нетвёрдых ногах побрёл прочь. Генак вернулся на своё прежнее место, откинулся на лежанку и вскоре захрапел.
— Тал, — поздоровался вожак налётчиков, остановившийся около хозяина слина и его товарища.
— Тал, благородный Генсерих, — отозвался на его приветствие Аксель.
— Полагаю, вам понравилось гостеприимство нашего лагеря, — предположил Генсерих.
— Мы только что неплохо посидели с двумя из ваших парней, — сказал Аксель.
— Я в курсе, — кивнул бородач.
— Вообще-то, нам теперь хотелось бы покинуть вас, — заметил Аксель.
— Надеюсь на ваше понимание, — не обращая внимания на его пожелание, сказал Генсерих, — но эту ночь вы проведете на цепи.
— С какой стати? — осведомился Аксель.
— Для вашей же безопасности, — заверил его мужчина. — В лесу, знаете ли, сейчас опасно.
Сказав это, он отвернулся.
Я тоже ожидала, что мне придётся провести эту ночь на цепи или беспомощно связанной, как это было во время перехода от побережья к тарновому лагерю. Но я-то была рабыней, в отношении которой такое отношение более чем обычно и ожидаемо. Некоторые считают, что рабынь на ночь садят на цепь, запирают в клетки или конуры, чтобы они не сбежали, но большинство уверено, что главная цель этого — предотвращение её кражи. Лично я думаю, что объяснение этому ещё более простое, это призвано напомнить ей, что она — рабыня.
Я осталась стоять в нескольких футах от места их посиделок.
— Мне надо уделить внимание Тиомену, — сказал Аксель, поднялся и подошёл к своему слину.
Я посмотрела на его товарища, сидевшего со скрещенными ногами и разглядывавшего меня. Я решила не стесняться, и смело уставилась на него, вернув ему его отношение.
А чего мне было бояться? Я ведь ему не принадлежала.
Лёгким движением правой руки, он указал, что я должна приблизиться, что я и сделала, но осталась стоять на ногах. Посмотрим, что он скажет на это.
— Почему Ты стояла так близко ко мне? — осведомился он.
— Уверена, Господин не возражает против близости рабыни, — заявила я.
— Мы знакомы? — спросил он.
— Возможно, — пожала я плечами.
— Как тебя зовут? — поинтересовался мужчина.
— Уверена, Вы знаете, — сказала я.
— Как тебя зовут? — повторил он свой вопрос, нахмурившись.
— Маргарет Алисса Кэмерон, — ответила я. — Возможно, Вы знаете это имя.
— Не припоминаю, — отозвался он.
— Возможно, Вы помните меня по большому магазину, в большом городе, на далёком мире, когда Вы впервые положили на меня глаз? — предположила я.
— Нет, — отказался он.
— Или по выставочной клетке в Брундизиуме.
— Нет, — повторил мужчина.
— Или, скажем, по причалу, — добавила я.