— Убейте их сейчас, — не унимался Рортон. — Это самый лучший выход.
Рабыни побледнели, но не изменили позы. Они, как и все рабыни, уже осознали себя находящимися в неограниченной власти владельцев.
— Вы понимаете, — спросил Генсерих, — что вы должны повиноваться немедленно и без сомнений?
— Да, Господин, — заверили они его.
— И, — продолжил он, — вы будете стремиться, чтобы ваши владельцы были довольны вами, полностью и всеми способами?
— Да, Господин! — пообещали женщины.
— Вот, — сказал Генсерих, поворачиваясь к своим товарищам, — перед вами рабыни, которые заинтересованы в том, чтобы нравиться вам. Лично мне ясно, что было бы позором убивать таких рабынь.
— Это верно, — подержал его чей-то голос.
— Это одна из башен в доме чести, — заявил другой. — Она не из тех, которые стоят на виду, но о ней все знают. Это неоспоримо.
— Берегитесь! — предупредил Рортон. — Вопрос состоит не в том, являются ли они рабынями, и не в том, приятны ли они как рабыни. Вопрос не зависит от их статуса и поведения. Вопрос в той информации, которую они несут в себе, и не важно, свободные они или рабыни. Знание, которым они владеют, является их приговором.
— Именно это и было спорным, — кивнул Генсерих. — Ничего спорного в этом больше нет. Я так решил. Они будут проданы.
Судя по расслабившемуся телу Донны, она испытала дикое облегчение, но ей хватило мудрости, чтобы промолчать.
— Мы ничего не решили, — процедил Рортон.
— Я решил, — отрезал Генсерих. — Этого достаточно, ибо я здесь главный.
— Пока, — бросил Рортон, отворачиваясь.
— Лучше было бы его убить, — шепнул Ясон.
— Нет, — покачал головой Генсерих.
— Он может быть не один, — шёпотом предупредил Ясон.
— И скольких нам ещё убивать? — осведомился Генсерих.
— Не знаю, — развёл руками Ясон, озираясь.
— Собирайте вещи, готовьте рюкзаки, — приказал Генсерих. — Мы сворачиваем лагерь.
— Приготовиться к походу, — объявил Ясон, и группа мужчин рассыпалась, оставляя место сходки, на которой решалась судьба четырёх женщин, которые больше не были женщинами-пантерами.
— Снимите кандалы с рабынь, — велел Генсерих и, обведя взглядом окружавшие лагерь деревья и реку, добавил: — Не нравится мне здесь.
Потом он повернулся к нам с Акселем. Я заметил в его глазах тревогу.
— Мы планируем двигаться максимально быстро, — сообщил он нам.
Ясон достал из своего кошеля ключ и, наклонился, чтобы заняться кандалами четырёх, связанных за шеи рабынь. Те оставались в прежних позах. Ведь им никто не давал разрешение изменить положение.
Мы с Акселем отступили, готовясь уходить.
— Задержитесь, — остановил нас Генсерих. — Боюсь, что должен настаивать, на том, чтобы вы сопровождали нас.
— Конечно, — сказал я. — Ваш путь ведь лежит к побережью, к торговым столбам, а наша деревня как раз и находится к западу отсюда, правда, на Александре. Мы не против сопровождать вас какое-то время. Мы даже будем благодарны вам за то, что составите нам компанию. Только верните наше оружие.
— Боюсь, что нет, — сказал Генсерих.
— Почему нет? — осведомился я.
— Вы думаете, что я не узнаю призового слин, великолепного следопыта? — усмехнулся Генсерих. — Такого зверя вряд ли можно было бы найти в деревне на Александре. Он слишком дорог. Да и был бы там совершенно бесполезен, держать его не было бы никакого смысла. Я не знаю, кто вы, и какими делами здесь занимаетесь, но вы точно не сельские жители. Я бы предположил, что вы имеете какое-то отношение к тому, о чём мы слышали, как о лагере большого корабля.
— Если так, — сказал Аксель, — мы вряд ли представляем для вас интерес. Верните нам наше оружие, и мы отправимся восвояси.
— Совершенно очевидно, что слин, — словно не заметив его заявления, продолжил Генсерих, — выслеживал рабыню по кличке Вуло. Стоит только взглянуть на её бока, фигуру и лицо, чтобы понять, что это не деревенская рабыня. Она сбежала из лагеря большого корабля, а вас послали, чтобы вернуть её.
— Тогда, — пожал плечами Аксель, — отдайте её нам, верните наше оружие, мы уйдём, и вы о нас больше не услышите.
— Отдать призовую рабыню? — не поверил своим ушам Генсерих. — Ты должно быть безумен. Мы взяли её, как и всех остальных, когда захватили лагерь.
— Что до меня, то я положил глаз на ту, которую зовут Тула, — заявил Ясон, — а Генак, подозреваю, не возражал бы против того, чтобы видеть у своих ног Милу.
— А что насчёт той, которую назвали Вуло? — полюбопытствовал я. — Несомненно, она достанется Генсериху.