— Ты что рехнулся? — осведомился бородач. — Нам пора выходить, а Ты предлагаешь мне сыграть на свистульке.
— Держу пари, даже у него ничего не получится, — поддержал я игру своего товарища, — чтобы заставить этот инструмент звучать, нужен по-настоящему сильный мужик.
— А я держу пари, что он сможет, — заявил Аксель.
— Похоже, у вас у обоих с головой нелады, — констатировал Генсерих и отвернулся.
— Если бы у вас получилось, это впечатлило бы ваших парней, — сказал ему вслед Аксель.
Но Генсерих не обратил на его слова никакого внимания, занявшись своими делами.
— Пожалуй, твой план был довольно неправдоподобным и несколько отчаянным, — заметил я.
— Согласен, — вздохнул Аксель. — У тебя есть что-то получше?
— Нет, — вынужден был признать я.
— Возможно, у тебя есть идеи вроде предположить мне скомандовать Тиомену, чтобы тот перегрыз шнуры, — предположил Аксель.
— А это возможно? — поинтересовался я.
— Конечно, — кивнул он, — только сначала надо натереть шнуры тарсковым салом, а затем приготовиться потерять как минимум одну руку.
— Тебе надо что-то делать с твоим характером, — проворчал я.
— Мда приятель, после оказанного тебе рабыней внимания, у тебя напрочь пропало чувство юмора, — заключил мой товарищ.
— На себя посмотри, — буркнул я.
— Вас поставят между четырьмя новыми рабынями и тремя другими, — сообщил нам подошедший Генак.
— Я бы предпочёл, — намекнул я, — быть позади всех рабынь.
— Да без проблем, — пожал плечами Генак.
— Хочешь оказаться за спиной одной интересной рабыни? — хмыкнул Аксель. — Она как раз привязана к каравану последней.
— Да, — не стал отрицать я. — И пусть она знает, что я сзади и слежу за каждым её шагом.
— Будем надеяться, что она понесёт свою ношу красиво и изящно, — сказал он.
— Уверен, что она постарается, — заверил его я.
— А если нет? — полюбопытствовал Аксель.
— Тогда, клянусь, я привлеку к этому внимание Генсериха, — мстительно пообещал я, — с соответствующими последствиями для её аппетитной кожи.
— То есть, Ты признаёшь, что кожа у неё аппетитная? — уточнил он.
— Она должна быть таковой, — пожал я плечами.
— Думаю, что она у неё весьма соблазнительная, — предположил Аксель.
— У рабынь она и не может быть другой, — сказал я.
— Ну да, — согласился мой товарищ, — у рабынь кожа самая привлекательная.
— По крайней мере, самая видимая, — добавил я.
— Боюсь, что это не тот вопрос, который нас должен волновать в данный момент, — покачал головой Аксель, явно напрягшись. — Стоит отложить его до лучших времён.
— Что-то случилось? — спросил я.
— А Ты посмотри вперёд, — предложил он, делая шаг в сторону.
Перекрывая предполагаемое направление выхода из лагеря, на границе поляны и леса стояли шестеро мужчин, причём двое целились из арбалетов, на направляющих которых замерли в ожидании терпеливые змеи оперённых болтов.
— Никому не двигаться, — потребовал Рортон, поднимая руку ладонью вперёд.
Всего отряд налётчиков состоял из пятнадцати человек. Шестеро, включая Рортона, стояли перед нами, угрожая оружием. Двое патрулировали лес в окрестностях лагеря. Один из парней Генсериха как раз и пошёл, чтобы позвать их. Насколько я знал, в их отряде было только два арбалета, и, похоже, оба оказались в распоряжении Рортона. Теперь соотношение было шесть против шести, но у сторонников Генсериха не было такого преимущества, как взведённые самострелы, на направляющих которых лежали болты, готовые к немедленному полёту. Правда, я не знал, на чьей стороне могут оказаться предпочтения троих бойцов, отсутствовавших в лагере. Единственное, что мне было доподлинно известно, это то, что некоторые из мужчин были обеспокоены решением Генсериха сохранить жизнь прежним пленницам. Ни Аксель, ни я, связанные одной верёвкой за шеи, вероятно, не фигурировали ни в одном из возможных решений того конфликта, который вот-вот готов был разразиться на поляне.
— Всем оставаться на своих местах, к оружию никому не прикасаться! — приказал Рортон. — Первый, кто попытается обнажить меч или поднять копьё умрёт.
— Спрячьте своё оружие, — невозмутимо потребовал Генсерих, — и займите свои места в колонне.
В ответ Рортон только рассмеялся.