Аксель подошёл к стоявшим на коленях Туле и Миле, схватил их за волосы и, подтащив к пленникам, бросил Тулу перед Ясоном, а Милу перед Генаком.
— Я заявляю на неё права! — воскликнул Ясон.
— Господин! — всхлипнула Тула, становясь перед ним на колени и опуская голову к земле.
— Она моя! — объявил Генак.
— Вы — мой Господин! — крикнула Мила, вставая перед ним на колени и кланяясь до земли.
Аксель же повернулся ко мне и сказал:
— Как Ты знаешь, время нас поджимает, рандеву неотвратимо.
Я вспомнил спешный уход ларла и двух его дрессировщиков.
— Я займусь сбором наших вещей, — кивнул я.
— Ко мне, Тиомен! — отрывисто скомандовал Аксель, и большой, приземистый зверь, извиваясь и нетерпеливо рыча, подскочил к его ноге.
— Освободите нас, освободите нас немедленно! — снова напомнил о себе Рортон.
Генсерих вопросительно посмотрел на Акселя.
— Вы можете освободить своих парней, — разрешил тот, — только пусть они держатся подальше от берега, пока мы не покинем лагерь.
— Я помню, — заверил его Генсерих.
Первыми он развязал своих ближайших помощников Ясона и Генака, которые уже вдвоём занялись остальными. Я не без удивления отметил, что освободили и Рортона, который встал и бросил взгляд в сторону берега. Генсерих, к моему раздражению, склонился над Донной.
— О нет, пожалуйста, Господин! — попыталась протестовать девушка. — Я же всего лишь рабыня. Свободные мужчины ещё не все освобождены.
Тем не менее, бородач наклонился и освободил рабыню, которая, пусть и встревоженная, смеялась и плакала от счастья. Едва ей конечности были избавлены от верёвок, она тут же бросилась к его ногам, покрывая их поцелуями. По крайней мере, подумал я, она поняла протокол такой ситуации. Генсерих показался мне хорошим командиром. Уверен, он не мог быть из тех дураков, что влюбляются в рабынь. Впрочем, она хорошо выглядела в своём ошейнике. Но положа руку на сердце, какая женщина не делает этого? Также, конечно, его мужчин было кому освобождать, так что ему не было нужды далее интересоваться этим вопросом. Возможно, он просто не знал, кому можно было доверить развязать свою рабыню. В конце концов, она была красива, и вряд ли будет способна, как и любая другая рабыня, сопротивляться мужскому вниманию или ласке, которым она могла быть подвергнута. Мужчины часто становятся ревнивыми собственниками в ситуациях, когда дело касается рабыни, в конце концов, она принадлежит им. Безусловно, был в этом моменте и некий неявный урок, обычный гореанский урок: связана рабыня или свободна, закована в цепи или нет, накормлена или голодает, избита или прощена, решать не ей, а её владельцу, поскольку она — его имущество.
Я посмотрел на Акселя и поинтересовался:
— Ты собираешься забирать варварку с собой?
— Конечно, — подтвердил он.
— Тогда я свяжу её и возьму на поводок, — сказал я, — и мы можем отправляться.
— А где Рортон? — вдруг спросил он.
— Понятия не имею, — пожал я плечами, встревожено озираясь.
— Берегись! — крикнул Аксель.
Генсерих среагировал мгновенно, резко повернувшись и скользнув в сторону. Донна испуганно вскрикнула. Наконечник летящего дротика, сверкнув сталью, вспорол ворот туники Генсериха, оставив за собой лоскуты ткани и прочертив красную линию на стыке его шеи и плеча. Пролетев ещё шагов двадцать, дротик вошёл ствол небольшого турового дерева, росшего на краю лагеря.
— Убить! — бросил Аксель, указывая на Рортона, и Тиомен сорвался с места.
— Нет! — в ужасе завопил Рортон, повернулся и побежал к реке.
Он успел сделать не больше пяти шагов, когда Тиомена всей своей массой навалился на него, сбил с ног, послав кубарем катиться вниз по склону. Он не успел он ещё остановиться, как от его тела полетели брызги крови. Слин рвал его зубами, тут же проглатывая куски мяса.
Рабыни визжали.
— Отзови его! — крикнул я Акселю.
Слин в ярости трепал тело, таскал из стороны в сторону, разрывал зубами и когтями. Его мех покрылся окровавленной грязью. Дважды он оказывался по пузо в воде. Голова Рортона была оторвана от тела и болталась на куске кожи.
— Отзови его! — потребовал я.
— Нет, — покачал головой Аксель. — Это впал в кровавое безумие. Он сейчас просто никого не услышит и не ответит. Не приближайся к нему, иначе он набросится и на тебя.
— Это всегда проходит вот так? — спросил я.
— Нет, — ответил Аксель. — Иногда слин может ограничиться простым укусом в основание шеи, а затем приступает к пожиранию добычи. Никогда не приставай к питающемуся слину. Даже самые прирученные из них чрезвычайно опасны, когда едят.