Меня по-прежнему мучил вопросом, как вышло, что в прошлый раз я вернулась к корабельному лагерю? Мне это всё ещё казалось непостижимым. Как бы то ни было, теперь я вряд ли повторю эту ошибку. Теперь у меня появился некоторый опыт хождения по лесу.
Растянувшись на животе, я припала губами к небольшому ручью. Его течение указывало мне направление на Александру. Такие простые нюансы помогают ориентироваться. Теперь у меня было больше опыта лесной жизни. Кроме того, теперь, когда я была уверена, что меня не преследуют, я могла спокойно осмотреться и найти что-нибудь, чем утолить голод. Вскоре мне повезло и на стволе одного из деревьев, на высоте, до которой я могла добраться, я заметила, толстое перекрученное гнездо тур-паха, украсившее или заразившее это дерево. Я оторвала от ствола кусок лианы, цеплявшейся своими тонкими, острыми корешками за кору. Моей добычей стали несколько тяжелых мясистых листьев. Конечно, кто-то мог бы предпочесть тур-пах, сваренный в бульоне, или потушенный вместе с мясом, или даже обжаренный в масле, солёный или сладкий, но его часто, возможно, даже чаще всего, употребляют в пищу сырым. Это — основной компонент большинства гореанских салатов.
Можно сказать, что я неплохо перекусила. Полагаю, что мужчины, эти большие животные, захотели бы гораздо большего, горячую пищу, мясо и так далее, но я была довольна и тем, что мне перепало. А почему мне, собственно, не быть таковой? Быстроногий изящный табук, например, тоже не является ни тяжёлым, неуклюжим, шумным, косматым боском, ни огромным, зубастым, жадным до крови ларлом.
Теперь меня не пугала, по крайней мере, в настоящее время, по крайней мере, до наступления зимы, перспектива умереть в лесу от голода. Помимо тур-паха, я могла опознать листья, который указывали на корни сулов, их обычно можно было найти на открытых, сухих и более песчаных почвах, мне были знакомы многие съедобные орехи и ягоды, такие как ягоды рам и гим, для последних, кстати, сейчас было самое время. Даже отвратительный на вкус корень сипа, несмотря на свою жуткую горечь, был съедобен.
Я остановилась и осмотрелась.
Я понимала, что даже если я переправлюсь через реку, мне следует избегать деревень и, конечно, городов. Не могла же я подойти к деревенскому частоколу или городским воротам и сказать: «Тал, я — рабыня. Кто хочет надеть на меня свои цепи?»
Беглых рабынь, насколько я знала, обычно возвращали их владельцам в качестве любезности, но иногда могли иметь место определённые переговоры, имеющие отношение к выплате компенсации за поимку, беспокойство, содержание и доставку. Мой ошейник, конечно, был простым, то есть немаркированным. Так что я могла выдумать себе владельца и утверждать, что пытаюсь вернуться к нему. Не то, чтобы это избавило меня от верёвки. В спорных ситуациях беглую рабыню, как правило, на какое-то время выставляют напоказ в публичном месте, приковывая цепью к столбу и вывешивая соответствующее уведомление, а затем, если никто не заявил на неё свои права, продают с аукциона или передают нашедшему. Иногда рабыню могут подвергнуть пытке, и в этом случае она, вероятно, признает себя рабыней любого, на кого ей мог бы казать судья, возможно, на его родственника из другой деревни. Безусловно, рабынь редко подвергают сколь-нибудь жестоким пыткам, поскольку это может понизить её цену. Исключением, разве что, может стать ситуация, когда требуются её показания в суде, которые, согласно действующим нормам права, могут быть приняты в качестве доказательства, только если получены под пыткой. Теоретически, конечно, дыба гарантирует, что любой раб или рабыня, дадут правдивые показания. Правда, обычно это гарантирует лишь то, что мужчина или женщина, воя от боли и задыхаясь от страданий, скажут то, что судья хочет от них услышать.
Внезапно я остановилась, услышав шорох. Что-то двигалось неподалёку от меня, скрытое сумраком леса. Я замерла, боясь даже дышать. Но больше ничего подозрительного я так не услышала. Интересно, не сопровождал ли меня кто-то в течение некоторого времени? Может, я просто его до сего момента не замечала? А может, я ничего и не слышала, и мне просто показалось?
Теперь я была достаточно знакома с лесом, чтобы понимать, что мне следует начинать искать убежище до наступления темноты. Хотя слины и пантеры выходят на охоту, когда чувствуют голод, но как правило, они предпочитают это делать по ночам.
И слин, и пантера могут легко запрыгнуть на высоту превышающую длину их тела, и могут сидеть в засаде на крепких сучьях в нескольких футах над землёй, но никто из них не стремится подниматься выше, вероятно из-за их веса, который многие из растущих выше веток могут просто не выдержать.