— Ну так ешь, — пожала плечами рабыня.
— Пожалуйста, Госпожа! — попыталась разжалобить её я.
— Корабль скоро отходит, — сказала она. — Я слышала, что вымпел готовности поднят. Возможно, на корабле тебя накормят.
— Эй Ты, низкая рабыня, а ну корми её! — потребовала одна из девушек.
— А то мы сейчас позовём охранника! — предупредила другая.
— Не надо звать охранника, — тут же заозиралась одетая рабыня, явно напуганная этой угрозой. — Я всего лишь разыграла её. Это — всего лишь невинная шутка.
— Корми её, — прикрикнула на неё третья девушка.
— Да буду я, буду, тарскоматки, — буркнула рабыня в платье.
Что бы там ни говорили остальные обитательницы конуры, лично я не думала, что эта рабыня страдала дурным остроумием, или, тем более, безумием. Я не заметила ни малейших признаков этого. Не знаю, как другие, а я разглядела в ней высокий интеллект и ум. Я бы сказала, что в её манерах сквозил некий аристократизм. Насколько я поняла, её происхождение для остальных оставалось тайной. В том, что она была представительницей одной из высших каст, я нисколько не сомневалась. То, что ей поручили кормить меня, вероятно, должно было оскорбить её, унизить, и помочь ей лучше понять тот факт, что она, точно так же как и все остальные, была рабыней. Конечно, понять это было не столь уж трудной задачей. Неужели она не знала об ошейнике, окружавшем её шею? И у меня не было ни малейших сомнений в том, что под её платьем я нашла бы маленькую, выжженную там букву, на левом бедре, чуть ниже ягодицы. Возможно, у неё действительно имелись амбиции или претензии. Конечно, она могла грозить ужасами, причинить которые, была совершенно не в состоянии, могла притворяться, что однажды, если не теперь, была очень важной персоной, могла презирать других рабынь как низших. Но как она могла не признавать себя рабыней, или не думать о себе как о рабыне? Неужели она могла думать о себе как о кардинально отличающейся от других, как если бы она могла бы быть свободной, а они простыми рабынями? Неужели она решила, чтобы может поставить себя на свободную сторону неизмеримой пропасти, отделяющей людей и граждан от собственности и животных? Несомненно, это не могло не вызвать негодования среди её сестёр по цепи. Но такое поведение не казалось мне признаком безумия, и, разумеется, не являлось основанием для возможных амбиций или претензий.
Одетая рабыня положила руку на мой затылок и, придерживая мою голову на месте, сунула маленькую миску к моим губам.
— Жри, варварская тарскоматка, — процедила она.
Я чуть не задохнулась. Но в конечном итоге мне в рот попало очень немного, большая часть каши стекла по щекам.
— Ну вот, — констатировала рабыня, убирая миску, — всё закончилось.
Мне вспомнилось, как быстро и неглубоко она опустила миску в корыто с едой. Миска, кстати, и так была очень маленькой, простой, сделанной из глины и просто обожжённой в печи, даже неглазурованной. К тому же кусок был отколот, так что и без того невеликий объём уменьшился дальше некуда. По-видимому, одетая в платье рабыня намеренно выбрала именно эту миску.
Она встала и несколько раз провела пальцем по дну миски, собирая остатки каша, которые тут же слизала. Затем она отвернулась и покинула конуру, чтобы вернуть миску куда-нибудь снаружи.
А я так и осталась голодной.
— Мы всё видели, Лаура! — возмущённо сказала одна из рабынь.
— Тебе же почти ничего не досталось, — заключила другая.
— Позови охранника и пожалуйся, — посоветовала третья.
— Нет, — отказалась я, — он же Господин!
У меня не было никакого желания испытать на себе ещё и его плеть.
— Мы поддержим тебя, — пообещала четвёртая. — Зови, не бойся!
— Нет, — покачала я головой.
— Тогда мы сделаем это сами, — заявила пятая.
— Смазливую Убару разденут и как следует выпорют, привязав в дверном проёме, — сказала вторая.
— И это будет не в первый раз, — засмеялась пятая.
— Не надо, — попросила я, — не делайте этого! Пожалуйста, не надо этого делать!
— Что здесь произошло? — спросил охранник, входя внутрь и грубо сжимая своей рукой плечо одетой в платье рабыни.
Рядом с ним девушка казалась маленькой и испуганной.
— Убара не накормила варварку! — ответила ему одна из рабынь.
— Нет же, она съела свою еду! — не поддержала её другая.
— Говори! — потребовал охранник, встряхнув несчастную рабыню так, что та чуть не потеряла равновесие.
— Я хорошо накормила её, как мне было приказано! — заявила рабыня, явно испуганная донельзя. — Полную миску, как вы и приказали! Я не ела её еды.