— Но здесь речь идёт о большем риске, чем Ты можешь себе представить, — заверил меня мужчина.
— Я понимаю, — кивнул я.
— Но, чем выше риск, тем больше можно получить, — добавил Тиртай.
— Я понимаю.
— Как насчёт несметного богатства, командования флотами и армиями, любых женщин по твоему выбору? — осведомился он. — Не хочешь получить убарат или даже убараты? Что насчёт Коса или Тироса, Ара или Турии, или дюжины городов?
— Признаться, мне трудно в это поверить, — сказал я.
Тогда мой собеседник раздражённо вытащил из своего кошелька монету и швырнул её мне. Я поймал монету на лету и недоверчиво уставился на неё. Это был двойной золотой тарн. Многие из гореан никогда не видели такую монету, а некоторые сомневались, что такие существуют.
— Это тебе, — бросил Тиртай, — и это — ничто. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я.
— И я, и мой начальник недовольны тобой, — сообщил он.
— Почему? — полюбопытствовал я.
— Очень немногим известно об этом секретном грузе, и все они важны, настолько важны, что им либо нужно доверять полностью, либо избавиться от них самым кардинальным способом. И вот Ты, словно очарованный идиот, мчишься в лес по следу никчёмной дурочки, и к тому же варварки.
— Я подумал, что это будет приятная прогулка, — развёл я руками.
— Выбирал бы Ты лучше для своих прогулок менее отдалённые места, — проворчал Тиртай.
— Но я же сопровождал Акселя из Аргентума, — попытался оправдаться я.
— У него было определённое задание, — напомнил он, — определить местонахождение шпионов врага.
— И мы это сделали, — сказал я, — они вряд ли сообщат о результатах своих изысканий, и даже если смогут это сделать, то уже после того как их сведения потеряют всякую ценность.
— Ты должен был оставаться в корабельном лагере, — стоял на своём Тиртай. — Что если бы корабль уже отошёл бы от причала? Что если бы в лесу Ты попался в когти к хищникам, или того хуже в плен к врагам? Или Ты думаешь, что под пытками Ты не рассказал бы о существовании секретного груза?
— К счастью, ничего этого не случилось, — пожал я плечами.
— Но кое-кто теперь опасается, — предупредил меня он, — что Ты ненадёжен.
Моя рука сама собой потянулась к рукояти моего меча.
— Не делай глупостей, — буркнул Тиртай.
— Простите, — сказал я, убирая руку.
— Если бы не я, уже через ан после твоего возвращения в корабельный лагерь, из твоей спины могла бы торчать дюжина стрел, — сообщил мне он.
— Я понял.
— Ты сделал глупость, — подытожил Тиртай, — большую глупость.
— Очевидно, — согласился я.
— Я видел эту рабыню? — поинтересовался он.
— Не знаю, — пожал я плечами.
— Должно быть, она очень красива, — предположил Тиртай.
— Не особенно, — отмахнулся я.
— Я так понимаю, Ты запер её за частоколом, — сказал он.
— Да, — подтвердил я.
— Там место для содержания особых рабынь, — заметил мой собеседник.
— Её пометили, — объяснил я. — У неё на груди написано её имя, так что с особыми рабынями её не перепутают.
— Зачем Ты отвёз её туда? — осведомился Тиртай. — Ведь там место с максимальными мерами безопасности.
— Это самое подходящее место для беглой рабыни, — объяснил я.
— Почему бы просто не скормить её слину? — спросил он.
— У неё приятная фигура, — усмехнулся я.
— Два основных жилых помещения, предназначенных для кейджер на корабле, находятся на палубах Венна и Касра, — сообщил мне Тиртай. — Девки из-за частокола, вероятнее всего, будут размещены на палубе Венна, а более обычных рабынь поселят в на Касре.
— Несомненно, её место будет на цепи на палубе Касра, — заключил я.
— Ты преследовал её в лесу, — сказал Тиртай.
— Я сопровождал Акселя из Аргентума, — уточнил я, — посланного выследить шпионов, которыми оказались девки-пантеры. Предполагалось, что наивную варварку не могли не заметить и не подобрать. Кто отказался бы от дармовой рабыни? Она должна была, если можно так выразиться, привести нас к ним.
— Что и произошло, — констатировал Тиртай.
— Верно, — кивнул я.
— Тем не менее, Ты должен был оставаться в Корабельном лагере, — проворчал он.
— Простите меня, — развёл я руками.
— Что для тебя эта рабыня? — полюбопытствовал мой собеседник.
— Ничто, — отмахнулся я. — Она — всего лишь рабыня.
— К тому же она не твоя, — добавил Тиртай. — Она — лагерная рабыня, общая рабыня лагеря. Она даже какое-то время провела на цепи в рабском бараке.
— Я в курсе этого, — сказал я.
— Значит, она должна быть миловидной, — заключил он.