— Да, Господин.
— Конечно, для мужчин нет ничего необычного в том, чтобы хотеть рабынь, — не стал отрицать мой владелец.
— Как и для рабыни — хотеть своего господина, — сказала я.
— Ты уже знаешь, что я последовал за тобой их Брундизиума.
— Когда я увидела вас на причале корабельного лагеря, во мне вспыхнула надежда, что именно так всё и было, — призналась я.
— «Надежда»? — повторил он.
— Я хотела видеть вас своим господином, — попыталась объяснить ему я, — с той самой нашей первой встречи, когда, испугавшись своих чувств, убежала от вас.
— Лгунья! — крикнул мужчина.
— Нет, Господин! — испуганно отшатнулась я.
— Я ничего не понимаю в том, что происходит, — проворчал он, сердито сжимая кулаки. — Может я — дурак, посмешище, слабак, предатель кодексов?
Он посмотрел на меня сверху вниз, и меня накрыло холодным страхом. Что могло его рассердить, да ещё и рассердить настолько? Меня ужаснула ярость, сверкавшая в его глазах. Что я такого сделала? Имело ли это отношение к нему, или ко мне, или к нам обоим? Как потемнело его лицо, каким тяжёлым стал его хмурый взгляд!
— Ты — простая рабыня, — задумчиво пробормотал он, — простая рабыня!
— Да, Господин, — неуверенно кивнула я.
— Ты ничего не стоишь, — добавил мой хозяин.
— Да, Господин, — не стала отрицать я.
— И ничем не отличаешься от бесчисленного множества других, — заключил он.
— Да, Господин, — согласилась я, напуганная до слабости в животе.
— И всё же, — покачал он головой, — как я боролся с желанием заполучить тебя!
— Господин? — удивилась я ещё больше.
— Сколько сил я потратил, пытаясь выбросить мысли о тебе из своей головы! Какие бури ненависти и отрицания я вызывал в себе, чтобы выгнать тебя из моего сердца! Но мысли о тебе всё равно терзали меня. Твой образ преследовал меня повсюду, я видел его в тёмных углах комнат, в облаках, в дожде, в трепещущих на ветру листьях, в высокой, зелёной траве! Что Ты сделала со мной, Ты просто одна из многих земных женщин, такая же бессмысленная как и все остальные варварские рабыни доставленные сюда для наших рынков? И вот теперь Ты принадлежишь мне! Но я не пойму, что заставило меня владеть тобой, стать твоим хозяином? Какие течения, какие приливы побудили меня искать тебя? Уж не думаешь ли Ты, что я смогу простить тебя за то, что Ты сделала со мной, Ты всего лишь рабыня, со мной, свободным мужчиной! Это Ты заставила меня последовать за тобой! И я следовал за тобой, начиная от далёкого мира, от Брундизиума, в тёмные, зелёные, безбрежные ужасы северных лесов, чтобы получить тебя на свою цепь, чтобы увидеть тебя у своих ног, моей собственностью! Может, Ты всё ещё не можешь понять, почему я так ненавижу тебя, после всего того, что Ты сделала со мной?
— Я слышала, что на большом корабле, — сказала я, пытаясь сменить тему и отвлечь его, — есть два основных помещения для содержания бывших лагерных, а теперь корабельных рабынь, на палубах «Венна» и «Касра».
— Так и есть, — подтвердил мужчина. — И что?
— В котором из этих помещений меня бы содержали? — поинтересовалась я.
— Палуба Касра находится ниже, — пояснил мой господин. — Естественно, лучшие рабыни размещены выше, на следующей палубе, на палубе Венна. Асперич, не будь она частной рабыней, была бы размещена на палубе Венна, а Ты в трюме на палубе Касра.
— Я поняла, — вздохнула я.
— Какая теперь разница! — возмутился мужчина. — Для тебя что, не имеет никакого значения, что Ты сделала мной?
— Конечно, меня это волнует, — поспешила заверить его я. — Ведь это в ваших руках находится плеть.
— Что за власть, — раздражённо спросил он, — прячется в этом маленьком, мягком, фигуристом теле, в лодыжках, плечах, движениях рук, подъёме головы, взгляде, в мягком блеске глаз, в дрожании губ.
— Рабыня ничего не может поделать с тем, кем она является, — сказал я.
— То есть для тебя это ничто, — спросил он, — то, что Ты вывернула наизнанку моё сердце, то, что Ты мучила меня по ночам и изводила днём, то, что Ты порвала меня пополам, заставив меня бороться с желанием?
— Рабыня не может возражать против того, чтобы быть желанной, — заметила я.
— Какую власть Ты имеешь надо мной! — в гневе закричал мой похититель.
— У меня нет никакой власти, — ответила я. — Я на коленях перед вами.
Мужчина взвыл от ярости, схватил свой рюкзак и, к моей тревоге, выхватил из него плеть. Он швырнул этот атрибут футов на пятьдесят, если не дальше и приказал: