— И даже дальше, — сообщил он, — ох доставили в корабельный лагерь, а потом тайно хранили на южном берегу реки. Теперь они находятся в одном из трюмов большого корабля, замаскированные под обычный груз.
— Корабль уже в пути, — заметила я, — и, я боюсь, судя по тому, что я слышала, даже если он сможет выйти в Тассу, ему никогда не достичь Конца Мира.
— А я боюсь, — вздохнул он, — что если он всё же сможет добраться до Конца Мира, то этому миру будет грозить опасность, а может даже нескольким мирам.
— Но Вы сделали свою работу, — сказала я. — Не мне судить, хорошо это или плохо. Корабль в пути. Теперь Вы можете безнаказанно поделиться своим знание со всем миром.
— Думаю, что тех, кто держит руку на пульсе этих вопросов, немного, — предположил мой хозяин, — да и те немногие, несомненно, находятся на борту корабля.
— Корабль отбыл, — напомнила ему я. — И вряд ли он вернётся. Игра началась. Тарн взлетел. Ваша информация теперь не имеет никакого значения.
— Но я должен об этом рассказать, — заявил мужчина.
— Кому? — спросила я.
— Да, действительно, — задумчиво пробормотал он, — кому?
Тогда я поднялась на колени, взяла его правую руку, аккуратно отогнула его пальцы и, поцеловал ладонь, сказала:
— Смотрите Господин, я поцелуем сняла оста с вашей руки.
В следующее мгновение я уже была опрокинута на спину, а мой владелец, обхватив меня руками, подмял под себя.
— Тебе известна моя каста? — поинтересовался он.
— Работорговцы, — ответила я. — Конечно, Господин член касты Работорговцев.
— Я Торговец, — поправил меня мужчина. — Работорговцы — подкаста Торговцев. Разница лишь в том товаре, которым мы торгуем. Работорговцы имеют дело с мягким, живым товаром.
— Я бы предпочла, — призналась я, — чтобы Господин занимался кожей или железом, фруктами или зерном, медью или оловом, веррами или кайилами.
— Но для тебя же не секрет, — ухмыльнулся он, — почему мои товарищи предпочитают покупать и продавать женщин.
— Полагаю, что да, — улыбнулась я.
— Признаться, теперь я подумываю, — сказал он, — о чём-нибудь из других товаров, например, о ка-ла-на или шёлке.
— Я рада, что Господин задумался об этом, — улыбнулась я.
— Правда, я пока не понимаю, с чего бы это такие мысли приходят мне в голову, — глубокомысленно произнёс он.
— Как-то раз, — припомнила я, — Господин предположил, что моё возвращение к корабельному лагерю было не столько следствием моей невнимательности или случайностью, а скорее выражением моего желания вернуться к цепям, которых я сама хотела и в которых нуждалась, так сказать, к ошейнику.
— Мне кажется, что это очевидно, — пожал плечами мой владелец.
— Может быть для вас, — не стала спорить я, — но у меня не было никакого понимания этого.
— Скорее Ты просто отвергала саму мысль об этом, — рассмеялся он.
— Я очень немногое понимала в самой себе, — вздохнула я.
— Немногие из нас могут похватать, что понимают это, — сказал мой владелец.
— А ещё Вы говорили о женщинах-пантерах, которые преждевременно ослабили бдительность в лесу, — продолжила я.
— Недовольные собой, лишённые господина, — объяснил он, — они стали небрежными и вскоре уже стояли голыми на коленях перед мужчинами с ошейниками, взявшими на прицел их шеи, о чём они сами втайне надеялись.
— А что насчёт вас, Господин? — полюбопытствовала я.
— Не понимаю твоего вопроса, — удивился мужчина.
— Вы могли честно трудиться в сфере интересов Работорговцев, заниматься поиском и перепродажей самого привлекательного из всех возможных товаров, но, учитывая, что Вы, кажется, теперь задумались над идеей переключиться на другие товары, я думаю, что в это было вовлечено нечто большее. В действительности, я подозреваю, что знаю, почему вас интересовал бизнес Работорговцев, бизнес, конечно, весьма рискованный, полный тревог и опасностей, и даже связанный с путешествиями на другую планету.
— О-о? — заинтересованно протянул он.
— Вы искали особую рабыню, вашу рабыню, — заключила я.
— И Ты, значит, думаешь, что теперь я её нашёл? — уточнил он.
— Я надеюсь, что Вы это сделали, — призналась я.
— Мне принадлежали многие женщины, — заметил мой владелец. — Что насчёт Асперич?
— Она — красавица, — не могла не признать я.
— Причём гораздо красивее тебя, — добавил он.
— Несомненно, — согласилась я. — Но почему тогда Вы позволяли ей уйти, и оставили себе Лауру?
— Тарскоматка, — буркнул мужчина.
— Бесспорно, Асперич прекрасна, — сказала я. — Но я думаю, что встань перед вами необходимость выбирать между Лаурой и Асперич, то, по неким причинам, Вы предпочли, чтобы это я, а не она, ползла к вам по земле голой, умоляя о вашем прикосновении.