— Что-то я не понимаю, — сказал я, — почему это я должен продать тебя?
— Но я же не глупа, Господин, — надула она губы.
— Я вроде бы никогда так о тебе не думал, — заметил я.
— Она должна быть здесь, — развела руками девушка.
— Кто? — осведомился я.
— Ну она, та, которую Вы ищете, — ответила Асперич.
— Не понял, — нахмурился я.
— Ну она, та, ради которой Вы приехали в это странное, страшное, дикое место.
— Я прибыл сюда ради денег, — заявил я, — поскольку мне предложили превосходную плату. Я приехал за приключениями. А ещё мне было любопытно.
— Вы приехали сюда из-за рабыни, — вздохнула она.
— У меня уже есть рабыня, — напомнил я ей.
— Я ведь была с вами на причале в Брундизиуме, — грустно сказала девушка. — Я видела, как Вы высматривали, ждали и снова высматривали. Вы сели на корабль только тогда, когда был загружен один караван.
— Любому мужчине нравится смотреть на красивых рабынь, — буркнул я.
— Мы же говорим наедине, — сказала она. — Вы очень тщательно исследовали тарновый лагерь. Вы осматривали сараи, питомники, кухни, рабские бараки, стойла, фургонные дворы. Вы каждый раз выходили встречать прибывающие караваны. Вы часто бродили вдоль периметра. Дважды Вы интересовались номером лота.
— Кажется, мне досталась очень наблюдательная кейджера, — вынужден был признать я.
— Мы часто оказываемся поблизости, — улыбнулась Асперич. — На нас ведь не обращают особого внимания. Может быть, мы держимся скромно и неприметно, но мы часто рядом. Мы многое слышим. Мы говорим друг с дружкой.
— Любопытство, — проворчал я, — не подобает кейджере.
— Кажется, что той, которую Вы ищете, в тарновом лагере не было, — продолжила моя рабыня. — Следовательно, если она не заблудилась в лесу, где её сожрали ларлы, или её не скормили слинам, или не отправили на юг, или что-то ещё, то она должна быть где-то здесь.
— У меня нет никакого интереса к рабыням, — заявил я, — за исключением естественного для любого мужчины, я имею в виду их полезность, как животных для удовольствий и работы.
— Мужчины убивают за них, — напомнила мне девушка
— Все вы — шлюхи достойные только ошейника, — бросил я. — Нет никакой разницы, какую из вас выбрать. Это просто выбор между одним куском мяса и другим.
— За нас платят по-разному, — сказала она.
— Точно так же как за верров, тарсков и кайил, — усмехнулся я.
— Некоторые рабыни, — улыбнулась Асперич, — опутали своими сетями сердца Убаров.
— Даже Убар, — хмыкнул я, — может быть глупцом.
— Некоторые мужчины отдавали целый город за одну рабыню, — заявила она.
— Тот, кто безумен, — пожал я плечами, — может купить булыжник за золото, обменять корабль на палку, а дворец на камешек.
— Значит, Господин приехал на север не для того, чтобы найти рабыню? — спросила Асперич.
— Нет, — отмахнулся я. — И выбрось эту глупость из своей смазливой головы.
Мне не было понятно, как Асперич, которую я считал чрезвычайно умной рабыней, могла нести такую неудобоваримую чушь. Нет, конечно, я не отрицаю, что помнил ту рабыню, но я помнил тысячу рабынь. Та рабыня могла она быть где-то поблизости или не быть вовсе, не имела для меня никакого значения. Моё любопытство в этом вопросе в лучшем случае, было чисто праздным, если оно вообще имело место. Асперич была не права. Этого просто не могло быть, чтобы я приехал на север ради рабыни. Никто не испытывает чувств к рабыне. Они — простые удобства, животные, гладкие и соблазнительные, и относиться к ним следует так, как это было бы подходяще для таких животных.