Кардинал повернулся к нему, его лицо выражало гнев. Монах тут же осекся, вжал голову в плечи.
– Я сказал довольно, преподобный!
Кардинал поморщился от боли и уже обращаясь к Демьяну вежливо поинтересовался.
– Ну, раз уж вы решили обосноваться у нас во французском королевстве – вы готовы войти в лоно католической церкви и признать ее единственной верной и истинной?
– Да!
Ответил Демьян с таким жаром, какой только мог изобразить, чтобы ни у кого не возникло сомнений.
– Ну, вот видите преподобный, а вы решили несчастного аптекаря из Московии обвинить в связях с Сатаной.
Демьян с ликованием чувствовал, что сам кардинал на его стороне.
– Монсеньор, я жив это истинное доказательство того, что мои пилюли не приносят никакого вреда. Вы облегчите свои приступы подагры. И ненужны будут уже ни клизмы, не отворение крови.
Кардинал Жорж Амбуаз сделал легкий жест кистью руки. Преподобный Томазо скрылся за дверью через минуту вернулся, неся стеклянный кувшин с чистой водой и стеклянный бокал на высокой ножке. Жорж Амбуаз выпил так же две таблетки. Демьян про себя молился всем богам и православным и католическим, только чтобы они подействовали.
Они еще некоторое время беседовали с кардиналом не обращая внимание на приунывших святого отца Томазо и мастера Жиля, который стоял рядом с подвешенным на дыбе человеком и задумчиво посматривая на Демьяна раскачивал его из стороны в сторону. Через некоторое время кардинал оживился, настолько, что начал шутить, рассказывая разные забавные истории из своей молодости, когда он, уже в 14 лет, посвященный в чин епископа в Монтобане, стал придворным духовником Людовика XI. Демьян с надеждой в сердце видел – кардиналу стало легче.
– Ну что ж сеньор Демьян Садко из Великого Новгорода, думаю и в самом деле вы стали жертвой недоразумения и неприятной ошибки. Вы станете добрым католиком и нашим верным слугой.
Он махнул рукой мастеру Жилю, приказывая развязать Демьяна.
– Освободите сеньора Демьяна и верните ему все его вещи.
Мастер Жиль опустив голову, как пес не поймавший мячик хозяина, понуро поплелся к Демьяну. Весь его грустный вид показывал, что он крайне разочарован, ведь он ожидал, что будут пытки и веселье, а тут приходится отпускать человека, даже немного не познавшего его высокое мастерство. Преподобный Томазо тоже сидел, подперев рукой голову в крайне разочарованном состоянии, но старался не подавать вида. Чтобы не навлечь на себя гнев кардинала. В свою очередь кардинал не зря считался при дворе человеком умным и поэтому знал, что псу жаждавшему вцепиться свою жертву, который уже почувствовал запах крови, нужно что-то дать иначе он может затаить обиду на своего хозяина. И он давно подозревал, что преподобный Томазо назначенный папским легатом главным инквизитором Парижа, не совсем верен французской короне, предпочитая всесильную длань Рима. Он встал и небрежно бросил.
– Мой лекарь, Франсуа де Лорм. Кажется, практикуется в алхимических опытах.
– Так, монсеньор, – очень заинтересованно произнес оживившийся преподобный Томазо.
– Любезный, мой друг проверьте, не увлекается ли он кроме этих опытов, чем-то похуже. Например, в черной магией, вызывая души умерших или образы самого Сатаны.
Жестокая месть за кровопускание, уксусные клизмы, которыми потчевал незадачливый лекарь Франсуа де Лорм своего высокородного пациента. И жертва на алтарь медицинской науки. Преподобный Томазо и мастер Жиль сразу повеселели – еще бы в их руки попадает сам кардинальский лекарь, который тайно по ночам препарировал краденые трупы с кладбища Невинных Душ. Но схватить они его раньше не могли, так как понятное дело он находился под негласной защитой самого кардинала Франции.
– Обязательно проверю и доложу вам, – преподобный Томазо не удержался и потер в предвкушении руки.
– Сеньор Демьян, – обратился кардинал Жорж Амбуаз, – буду рад скором времени принять вас в своем скромном замке Гайом. Думаю, вы будете Нам чрезвычайно полезным человеком. И вам будет, кстати, мое покровительство.
– И позвольте, я возьму ваши спасительные пилюли? – сказал он, пряча блистер с таблетками в кармане свой красной мантии.
Разве Демьян хотел возразить что-то против?
Он лишь искренне бросился к протянутой ему руке и с неподдельной благодарностью поцеловал руку в красной перчатке.
«Ну, блять, Бруно берегись, хана тебе!» – подумал он, лобызая руку кардинала.
Выходя кардинал внимательно оглядел помещение, пристально посмотрев на каждого, остановился взглядом на Демьяне, потом перевел взгляд на преподобного Томазо.