Убрав пальцы от висков, но, не меняя положения головы, он пристально посмотрел на Демьяна.
— Что это? Колдовские порошки или вы прибыли с миссией кого-то отравить?
Он указал на блистер с обезболивающими таблетками.
— Никак нет, уважаемый монсеньор это просто лекарство от боли. Например, от головной боли, зубной боли, мигрени, подагры, ломоты в костях.
— Хм, мой лекарь утверждает, что лучшее средство от подагры это кровопускание, уксусные клизмы и натирание целебной кровью попугаев или сицилийских канареек, чтобы «сбалансировать соки нормальной жизни», как он говорит. Из-за этого у меня болят запястья, я не могу сидеть и ходить, а подагра увы, никуда не делась.
— Я не могу противоречить вашему лекарю, — с осторожничал Демьян, — но это пилюли более действенное средство, чем кровопускание или кровь птиц. И они не приносят таких страданий человеку и так уже страдающему от боли.
В глазах кардинала «зажегся» неподдельный интерес. Демьян понял, что попал в точку. Но тут кардинал задал ему вопрос, который требовал очень обдуманного ответа, так как Демьян каким-то очень обостренным чутьем понял — здесь замешана политика и ему нужно быть очень осторожным.
— Вы аптекарь, сеньор Демьян?
Демьян решил, что если у него обнаружили лекарство, то нужно соответствовать образу.
— Да монсеньор. Я аптекарь из Московии. Я с Божьей помощью и благодаря трудам Галлена, Гипокарта, Авицены, которых святая католическая церковь считает непререкаемыми светилами медицины, лечу людей с помощью лекарств.
— Лучшие аптекари итальянцы, — задумчиво проговорил кардинал Жорж Амбуаз.
«Спасибо, вам Петр Вениаминович, за то, что так строго заставляли нас изучать Средние века!»
Демьян понял, куда клонит Жорж Амбуаз, тщетно добивавшийся быть избранным папой, он являлся врагом римской курии в католической церкви и поэтому он хотел удостовериться, что Демьян не имеет никакого отношения к итальянцам, которые действительно считались лучшими аптекарями в средневековье.
— О, монсеньор я никого отношения не имею к макароникам. И даже ни разу не путешествовал в краях Италии.
Жорж Амбуаз тихо засмеялся.
— Ах, какое хорошее прозвище для этих чернявых выскочек с развалин Великого Рима!
Но потом он конвульсивно дёрнулся и опять начал тереть пальцами виски.
«Так же, как и для тебя — лягушатник!» — подумал Демьян, но естественно этого не сказал.
— Монсеньор, предположу, что вы мучаетесь от приступов подагры. Попробуете мое средство от боли, уверяю вас — вам станет легче. Вы убедитесь, что я никакой не слуга проклятого Сатаны, будь его имя проклято навеки вечные. А простой аптекарь из Московии.
Услышав эти слова преподобный Томазо нервно заерзал в своем кресле, а мастер Жиль несколько разочаровано поджал толстые губы.
— Я надел проклятые пулены, по незнанию, ведь одежда, которую носят в Московии совсем другая. Вы как высокообразованный человек знаете это!
«Если останусь в живых и сохраню здоровье, я не только морду набью Бруно, но и выясню где этот тупой остолоп умудрился купить пулены!»
— Монсеньор, это очень опасно принимать лекарственные средства от этого человека, — вставил, молчавший преподобный Томазо, — возможно он может вас отравить, и вы примите яд из рук этого человека.
— Если вы считает, что я могу отравить уважаемого монсеньора Жоржа Амбуаза, я готов принять целых две пилюли сам. И вы тогда убедитесь, что я говорю чистую правду.
— Может ты таким образом хочешь избежать общения со мной, — подал свой голос мастер Жиль.
— Нет, я, как преданный слуга церкви Христовой, только хочу помочь монсеньору. Облегчить его страдания от подагры.
Кардинал чуть кивнул мастеру Жилю. Преподобный Томазо хотел что-то возразить, но Жорж Амбруаз остановил его жестом поднятой руки, видимо он так страдал от подагры, что готов решиться и пойти на рискованный шаг и выпить пилюли. Мастер Жиль со вздохом подошел к деревянной бадье стоявшей посреди пыточной и зачерпнул небольшим ковшиком воды. Демьян рассказал, как нужно достать из блистера две таблетки и, взяв их в рот из перепачканных кровью и золой рук палача запил их дурно пахнущей водой из ковшика. Он объяснил, что необходимо выждать немного времени. Демьяну ослабили натяжение веревки, мастер Жиль подставил ему табурет.
— Почему вы решили обосноваться у нас в Париже? — Жорж Амбуаз начал вести с ним непринужденную беседу.
— Монсеньор, как вы справедливо заметили, наш государь очень суров. Он подверг опустошению мой родной город Великий Новгород. Я чудом избежал смертельного избиения. Вовремя покинув свой край на корабле одного из знакомых мне ганзейских купцов.