Гримс сидел в контрольной рубке и наблюдал, как Уильямс ведет буксир. Помощник согнулся в своем кресле над приборами, медленно и осторожно подвигая свой корабль все ближе и ближе к чужому, с мастерством, которое приходит лишь после долгих лет тренировок. Взглянув в иллюминатор на корабль, он сказал Гримсу:
- Эта штука так раскалена, что вот-вот расплавится.
- Но ведь у нас хорошая радиационная защита, - полувопросительно ответил Гримс.
- Естественно. "Мамелют" должен быть готов ко всему. Помните аварию "Эланда"? Их реактор дошел до критической точки. Мы подцепили их, и я пробрался на борт, чтобы посмотреть, есть ли там кто живой. Пустая затея это была раскаленная радиоактивная сковородка.
"Приятная перспектива", - подумал Гримс. Он стал рассматривать корабль в большой бинокль на подставке. Видно было не намного больше, чем в телескоп с дальнего расстояния. Корабль действительно был раскален от радиоактивности. Но впечатление было такое, что корабль обжарен излучением снаружи, а не внутри. Похоже, выступающие части корабля оплавились, а затем снова застыли, наподобие потухшей восковой свечки. Были видны искривленные остатки опор для приземления. Там были также покореженные опоры, некогда служившие для выдвижных радиоантенн и радарных сканеров, которые использовались при дальних космических полетах.
- Мистер Уильямс, - приказал Гримс, - попробуем подойти к ним с другой стороны.
- Как скажете, шеф.
Короткие ракетные вспышки вжали Гримса в кресло, потом корабль повернул на 180 градусов. У Гримса закружилась голова, и он уже жалел, что сам отправился в эту экспедицию. Он действительно не привык к небольшим кораблям, к резкости их маневров и передвижений. Откуда-то снизу, со стороны столовой, донесся звук упавшей сковороды или кастрюли. Он надеялся, что Соня не уронила эту штуку себе на ногу.
Через несколько минут, когда корабль снова находился в невесомости, она, живая и невредимая, сама появилась в контрольной рубке. Она была бледна от ярости. След густого коричневого соуса на щеке лишь подчеркивал ее бледность. Испепелив своего мужа взглядом, она поинтересовалась:
- Какого черта вы здесь вытворяете? Вам что, не дотянуться до микрофона и не предупредить о предстоящих акробатических выкрутасах?
Уильямс, хихикая, бормотал что-то насчет неразумных любителей полетов на космических буксирах. Тогда она повернулась к нему и заявила, что сама полжизни провела на крошечных буксирах Патрульной Службы Федерации, и что на кораблях любых размеров никто не позволял себе разгильдяйства, и что любой офицер, предпринявший маневры без предупреждения, был бы тут же разжалован и очутился в каюте третьего класса, и что...
Прежде чем помощник успел продолжить спор, Гримс поднял руки и сказал:
- Это моя ошибка, Соня. Я настолько увлекся погибшим кораблем, что забыл включить еще раз сирену. Но ведь она прозвучала, когда мы начали сближение.
- Я знаю. Но я ждала сближения, а не пьяных кувырканий в космосе.
- Еще раз извиняюсь. Но раз уж ты пришла, садись вот сюда. Ситуация такова. По всей видимости, произошло что-то вроде атомного взрыва. Корабль раскален. Но я полагаю, что другая сторона корпуса в относительной целости.
- Так и есть, - проворчал Уильямс.
Они уставились в иллюминаторы. С этой стороны корпус был матовым и весь усеян мельчайшими отверстиями - скорее всего, следами встреч с микрометеоритами. На корме, в свете прожекторов ярко блестел один из стабилизаторов. Сквозь широкие иллюминаторы на носу можно было даже разглядеть внутреннюю часть контрольной рубки. Казалось, огонь туда не добрался. Из открытого в борту люка высовывались жерла каких то орудий, отдаленно напоминавших лазерные пушки. На далеко вынесенной в сторону мачте виднелась антенна радара, сейчас неподвижная.
А прямо возле заостренного носа виднелось название. Нет, подумал Гримс, внимательно разглядывая надпись в бинокль, там было два названия. Первой бросалась в глаза размашистая черная надпись, явно сделанная от руки: "Свобода". Ниже располагалась еще одна, выполненная золотистыми, теряющимися в темноте буквами. Расположение букв, их характер - все это выглядело необычно. Буквы не принадлежали тому алфавиту, которым все они пользовались, но явно вели от него свое происхождение. Гримс разглядел букву "С", выведенную уголком, как бы приплюснутую "М"... Название оканчивалось на "ЦИЦ"... Нет, это не "Ц", это "Н" с низко опущенной перекладиной. "Исминиц", - прочитал наконец Гримс. "Эсминец"?
Он уступил место у бинокля Соне.
- Что ты думаешь об этом? Как людская раса могла сократить гласные до одного "и"?
Она долго смотрела в бинокль, настраивала на резкость... и наконец сказала:
- Надпись сверху выведена вручную. Но другая... Непонятно... Я никогда не видела ничего подобного... Тут прослеживается определенная логика, причем человеческая. Это стилизованная "С"... Но замена "Е" на "И" - если только это замена... И потом, "эсминец" - это ведь класс судов, но никак не название.
- Я припоминаю, - ответил Гримс, - что существовал когда-то на Земле военный корабль "Дредноут", и с тех пор дредноутами стали называть бронированные боевые корабли, плававшие по морям.
- Ну ладно, мистер любитель морских древностей, а можете ли вы, употребив всю вашу широчайшую эрудированность в данном вопросе, припомнить хоть один корабль, называвшийся "Эсминец" без букв "Э" и "Е"? Здесь явно примешана какая-то внеземная, но чрезвычайно разумная раса.
- Мы ничего так не узнаем, если будем сидеть на месте и рассуждать, проворчал Уильямс. - А чем скорее мы подцепим эту хреновину, тем быстрее вернемся в Порт-Форлон. Проблема в том, что эта штука раскалена до предела, и придется производить буксировку с высоких стоек.
- Сначала нужно взять ее на буксир, а потом исследовать, - сказала Соня.
- Естественно. Главное дело всегда делаем сначала. В этой радиоактивной кастрюле все давно уже перемерли.
Рассерженно прогудел телефон. Командор поднял трубку.
- Гримс. Слушаю.
- Мэйхью, сэр, - голос телепата звучал глухо, как будто он плакал. Я по поводу Лесси, сэр. Она умерла...
"И теперь счастлива, - подумал Гримс. - Разве можно было ждать чего-то другого?"
- Это из-за одного из ее кошмаров, - заплетающимся языком бормотал Мэйхью. - Я все видел, и пытался разбудить ее, но не смог. Ей опять приснилась эта огромная крыса, с желтыми зубами и отвратительным дыханием. Я видел ее, как живую... И я чувствовал страх - этот страх убил Лесси, страх такой сильный, что даже я с трудом выдержал...
- Сожалею, мистер Мэйхью, - расстроенно сказал Гримс. - Сочувствую вам. Я зайду к вам попозже. Но мы сейчас пытаемся взять корабль на буксир, и я занят.
- Я... я понял, сэр.
Гримс устало откинулся в своем кресле и не без зависти наблюдал, как Уильямс осторожно расположил "Мамелют" перед чужим кораблем и погасил скорость. Выдвинулись выносные стойки, и буксир слегка вздрогнул, когда мощные тяжелые электромагниты были отстранены в сторону "Эсминца".
Электромагниты намертво прикрепились к его корпусу, и помощник начал осторожное маневрирование. Он запустил двигатели, но вместо того, чтобы развернуться на месте, сцепленные корабли стали описывать широкую дугу, по которой они и повернулись в сторону Лорна.
Гримс не удержался и спросил:
- К чему такой расход топлива и времени? Разве обязательно, чтобы буксируемый корабль летел все время носом вперед?
- Простая предосторожность, шеф. Всегда лучше, когда люди на буксируемом судне видят, куда летят.
- Но ведь там, похоже, нет ни одного человека - по крайней мере живого.
- Ну так мы можем туда кого-нибудь послать, шеф.
Гримс подумал о радиоактивности, но потом решил, что стоит рискнуть.
- Нужно же нам хоть что-нибудь узнать, - сказала ему Соня.
6
Теоретически любой человек в защитном от радиации обмундировании может заниматься тяжелым физическим трудом. Практически это может лишь хорошо натренированный человек. Пендин, второй инженер "Мамелюта", был именно таким человеком. Естественно, был к этому готов и мистер Уильямс, но Гримс настоял на том, чтобы помощник остался на борту, в то время как он, Соня и второй инженер попытаются проникнуть внутрь брошенною корабля.