Все это стоило делать весело и с превеликим удовольствием, если бы не одно «но»… Гарри не звонил уже целую неделю. Конечно, можно было уговаривать себя, что дурные вести приходят очень быстро, и если бы что-нибудь случилось, то давно бы уже сообщили… Можно было прикинуться, что он специально дает ей возможность самой проявить инициативу и позвонить первой… Или убедить себя в том, что его отправили в такое место, где просто нет телефона… Но все перечисленные доводы не выдерживали никакой критики. Она прекрасно знала, что звонит всегда только он, а она не может звонить ему на фирму. Что нет такого места, где ее Гарри не нашел бы телефона, и что дурные вести все же приходят иногда с большим опозданием.
Уже целых три дня она усиленно заставляла себя делать все, что угодно, только бы не думать, не вычислять, не трястись от страха. Она пыталась относиться к происходящему трезво. В квартире было удивительно спокойно и тихо. Мерно тикали часы. Полоска лунного света просачивалась сквозь щелочку в портьере, делая сказочными цветы, которыми она уставила спальню. Цветы были ее слабостью и гордостью. Когда она переехала жить в квартиру Гарри, то застала их почти мертвыми. Земля в горшках была желто-бурого цвета, чахлую зелень покрывал налет серой пыли… Растения выглядели заброшенными и унылыми.
Несколько недель она читала книжки по цветоводству, советовалась с продавщицами в магазине, покупала кучу удобрений. В какой-то момент цветы ожили и превратились в великолепных представителей декоративной флоры, которыми могла гордиться ежегодная городская выставка цветов. Они стали для нее живыми существами, с которыми можно было разговаривать. У каждого растения проявился характер, который требовал особого к ним подхода, иногда особой ее выдержки, иногда снисхождения к слабости и капризам.
Сью с удовольствием дотрагивалась до листочков. Они согревали и успокаивали. Хотя, конечно, что могли сделать бессловесные друзья в столь напряженной ситуации? Завтра же, не позже, она найдет способ связаться с компанией мужа. И пусть потом он не обижается, что Сьюзен нарушила договор и сама позвонила ему на работу. В конце концов не она виновата в том, что Гарри по непонятной причине заставляет ее так нервничать.
Женщина вышла на кухню, налила в тонкий стакан яблочного сока, выпила его медленными глоточками. Принятое решение удивительным образом успокоило ее. Она села на свой любимый стул у окна, взяла один из толстых женских журналов и принялась листать его в надежде, что ее скоро сморит сон. Глянцевые странички приятно холодили пальцы, а разноцветные картинки совершенно не мешали думать о своем.
Сью и Гарри познакомились шесть лет назад на одной из тех шумных вечеринок, куда вполне можно попасть, не будучи представленным хозяевам дома. Кто-то из друзей пригласил Гарри, кто-то из сослуживиц позвал с собой Сьюзен.
Девушка раскладывала аппетитные тарталетки на блюдо, когда за ее спиной раздался сногсшибательный голос: низкий, бархатный и очень сексуальный. Как раз такой, какой должен быть у настоящего мужчины, а именно законченного донжуана, покорителя женских сердец.
— …ся с ним и поддержать старого друга? Выигрыш пополам, если хочешь.
Сью тщательно избегала смотреть на второго мужчину. Почему-то она чувствовала, что это знакомство переменит ее судьбу. Наконец такое нарочитое игнорирование стало просто невежливым. Она подняла глаза и… несказанно обрадовалась. Он был очень мил. Высокого роста, хорошо сложен, элегантен. Лицо его показалось ей открытым и безмятежным, как это бывает у людей милых и веселых, но сдержанных. Так. Глаза серые, не очень большие, но добрые. Волосы светло-русые, вьющиеся. Губы… Губы были тонковаты. Но улыбка была мальчишеской и очаровательной, Сью быстро провела ревизию и поняла, что он ей нравится. Если только не окажется занудой и дураком.
Гарри не был занудой, а наоборот оказался веселым и заводным парнем. Однако она не ошиблась и насчет сдержанности. Он мог дурачиться сколько угодно, но когда речь заходила о работе или о правилах приличия, брал себя в руки. Они стали хорошими друзьями, а потом и поженились. Пол выиграл приз и подарил им на свадьбу смешную фарфоровую свинку, как бы намекая на то, какую он «подложил им свинью».